Социолингвистика

Социолингвистика – языковедческая дисциплина, развивающаяся на стыке общего языкознания, социологии, этнографии, культуроведения, социальной психологии, политологии.

Междисциплинарный статус социолингвистики находит выражение в используемом ею понятийном аппарате. Так, языковой коллектив (сообщество), рассматриваемый в качестве исходного понятия социолингвистического анализа, определяется на основе как социальных, так и языковых признаков (наличие социального взаимодействия и единство языковых признаков). Основные операционные единицы социолингвистического исследования — социолингвистические переменные — характеризуются соотнесенностью, с одной стороны, с определенным уровнем языковой структуры (фонологическим, морфологическим, синтаксическим, лексико-семантическим), с другой — с варьированием социальной структуры или социальных ситуаций. 

↑Предмет социолингвистики

Предмет социолингвистики – языковая стратификация общества и влияние на язык социальных процессов (социальная дифференциация языка), языковая политика.

Языковая стратификация общества означает, что различные социальные группы в ходе своей деятельности вырабатывают характерные варианты использования языка, особые идиомы, например, речь профессиональных групп (военные, бизнесмены, студенты и под.), конфессиональных групп, различных социальных слоев общества (высшие, средние, низшие слои общества, маргинальные группы). Любое общество как языковой коллектив разделяется на этнические, возрастные, территориальные, професссиональные группы, различающиеся характером речи, использованием различных языков (билингвизм – полное владение человеком двумя языками и диглоссия – функционирование в обществе двух языков), созданием особых сленгов, жаргонов, тайных языков. При сопоставлении рядов фактов связи строения общества и социальной вариативности языка обнаруживаются сходные явления, как, например, образование в сходных условиях различных креольских и языков-пиджин, выделение в определенные исторические эпохи латино-французской и арабо-персидской диглоссии.

Подобные схождения, однако, не универсальны, так как зависят от культурных и социальных условий, например, в Древней Руси не было греческо-русской диглоссии, а церковнославянский язык использовался на Руси как литературный язык, но специфического древнерусского извода со стратификацией произведений словесности по относительно недискретной шкале текстов, в которых в различной мере сочетались церковнославянские и русские формы, с постепенным поглощением церковнославянской составляющей языка языковым сознанием русского общества. Аналогичные явления наблюдаются и в отношении, например, китайской и японской письменности в истории японского литературного языка. Это означает, что закономерности социальной стратификации языка имеют характер не обязательный, но в значительной мере определяются спецификой культурных, географических и этнических и иных факторов.

В этой связи одной из важнейших теоретических проблем социолингвистики является определение отдельного языка – русского, китайского, немецкого, молдавского, азербайджанского и т.п. Дело в том, что надежных чисто лингвистических критериев различения языка и диалекта не существует.  Например, проблема китайских, немецких или итальянских диалектов не может быть разрешена лингвистически, поскольку лингвистический статус диалекта определяется по различным признакам. Так, некоторые северные итальянские диалекты проявляют значительные исторические и структурные сходства с французским, окситанским или рето-романским языками, но рассматриваются как диалекты итальянского языка. Поэтому надежно определить статус идиома как языка, диалекта, наречия (группы диалектов), варианта языка (английский, американский, австаралийский, канадский, язык русских эмигрантов) можно в  основном на основе языкового самосознания его носителей и языковой политики государства, что возможно только применением социологических методов.

Исследование лингвистической стратификации общества имеет существенное значение в общем и частном языкознании, но также и при решении прикладных задач. Язык исторически изменяется в трех аспектах, которые можно обозначить как эволюцию, развитие и нормирование. Эволюционные процессы, свойственные любому языку в любом его состоянии, определяются звуковыми и морфологическими историческими законами и состоят в постепенной дивергенции и конвергенции языковых систем. Например, освоение иноязычных слов: так слово кофе под действием аналогии получает средний род. Развитие языка представляет собой усложнение в ходе истории общества его грамматической, лексической и стилистической систем: русский язык заимствует в XVIII в. слово кофе /кофий из английского или голландского языка. Нормирование представляет собой сознательное включение тех или иных фактов языка в состав культуры: российская общественность считает, что изменение рода слова кофе наносит ущерб национальной культуре.

Влияние на язык социальных процессов и влияние языка на социальные процессы означает, что в ходе исторического развития общества его язык меняет свои состояния и развивается. Традиционно существуют понятия «этнический язык», «язык племени», «язык народности», «язык нации», laquo;койне»(«международный язык»), «межнациональный язык», «мировой язык». Помимо того, что эти обозначения связывают язык с определенным историческим типом общества, они имеют определенное лингвистическое содержание. Так, язык народности, а тем более, национальный язык должен быть письменным, литературным, то есть для реализации соответствующей функции должен располагать определенными системными ресурсами, культурой языка в виде системы словесности, нормативным грамматическим описанием и быть предметом преподавания.

Вместе с тем, каждое состояние языка предполагает определенный характер его внутренней дифференциации. Так, формирование национального языка предполагает развитие в нем так называемых функциональных стилей (обиходно-разговорный, документально-деловой, научный, публицистический, литературно-художественный), в отличие от «донационального» языка народности, для которого характерны жанровые стили (жития, летописи, проповеди и.т.д.).

Языковая ситуация является важнейшей задачей социолингвистических исследований, поскольку отражает состояние и культуры и определяет возможности организации деятельности общества. В отношении к языку выделяются культура общества в целом, этноса, региона, профессии, поколения, анклава (компактного проживания инокультурной и иноязычной группы населения), конфессии, землячества (рассеянного проживания иноязычной группы), антикультура (характерная для маргинальных, обычно криминальных групп населения). Каждый такой тип культуры характеризуется особой идиомой – языком, диалектом, особенностями речи. Соотношение различных идиом в данном обществе и образует языковую ситуацию. Языковая ситуация определяется наличием разносистемных языков, среди которых выделяются языки с глубокой письменно-культурной традицией и развитой системой словесности (русский), младописьменные (мордовский, якутский) и бесписьменные (шорский, ительменский) языки. При этом каждый литературно-письменный  язык в своих нормах и системе словесности опирается на определенную культурную традицию, восходящую к классическому языку. Для русского языка классическими являются церковнославянский, древнегреческий и латинский; для языка хинди – санскрит, для азербайджанского– арабский. Для ряда младописьменных языков России таким классическим языком является русский.

Наряду с языковыми отношениями в речевой коллективе обнаруживаются речевые отношения: устная литературная речь и различные формы просторечия; письменная и печатная речь: художественная, философская, научная, документально-деловая, конфессиональная, публицистическая; устно-письменная речь в виде ораторской прозы, гомилетики, сценической речи; массовая коммуникация в виде массовой информации, рекламы, информатики, Интернета, включающего все перечисленные виды речи.

Речевые отношения в обществе сложным образом соотносятся с языковыми. Так, существуют государственные языки, не имеющие развитой литературы, документально-деловой письменности, научной и правовой терминологии, но представленные массовой информацией.  Такова, например, культурно-языковая ситуация в ряде регионов России и стран СНГ.

Каждый культурный ареал образует иерархическую конструкцию социально-культурно-языковых отношений, изучение которых дает научные основания для культурно-образовательной, национальной и экономической политики государства.

Языковая политика деятельность государственных структур и общественных организаций, направленная на оптимизацию языковой ситуации в обществе и на гармонизацию культурно-языковых отношений. Даже отказ от целенаправленной языковой политики является языковой политикой, поскольку влечет за собой стихийное развитие культурно-языковых отношений, неизбежно приводящее к социальным конфликтам. Языковая политика государства проявляется в законодательной деятельности, в организации системы образования, в государственном или общественном регулировании средств массовой информации и издательской деятельности, в установлении норм публичной аргументации, в регулировании научно-технической и социально-политической терминологии и документооборота.

Социолингвистическое изучение языковой политики в синхронном, историческом и сопоставительном планах позволяет типологизировать принимаемые решения и определять их вероятные последствия, а также консультировать проекты в области языковой политики.

↑Возникновение социолингвистики

То, что язык далеко не единообразен в социальном отношении, известно достаточно давно. Одно из первых письменно зафиксированных наблюдений, свидетельствующих об этом, относится еще к началу 17 в. Гонсало де Корреас, преподаватель Саламанкского университета в Испании, четко разграничивал социальные разновидности языка: «Нужно отметить, что язык имеет, кроме диалектов, бытующих в провинциях, некоторые разновидности, связанные с возрастом, положением и имуществом жителей этих провинций: существует язык сельских жителей, простолюдинов, горожан, знатных господ и придворных, ученого-историка, старца, проповедника, женщин, мужчин и даже малых детей».

Термин «социолингвистика» впервые употребил в 1952 американский социолог Герман Карри. Однако это не означает, что и наука о социальной обусловленности языка зародилась в начале 1950-х годов. Корни социолингвистики глубже, и искать их нужно не в американской научной почве, а в европейской и, в частности, русской.

Лингвистические исследования, учитывающие обусловленность языковых явлений явлениями социальными, с большей или меньшей интенсивностью велись еще в начале нынешнего века во Франции, России, Чехии. Иные, чем в США, научные традиции обусловили то положение, при котором изучение связей языка с общественными институтами, с эволюцией общества никогда принципиально не отделялось в этих странах от «чистой» лингвистики. «Так как язык возможен только в человеческом обществе, – писал И.А.Бодуэн де Куртенэ, – то, кроме психической стороны, мы должны отмечать в нем всегда сторону социальную. Основанием языковедения должна служить не только индивидуальная психология, но и социология».

Важнейшие для современной социолингвистики идеи принадлежат таким выдающимся ученым первой половины 20 в., как И.А.Бодуэн де Куртенэ, Е.Д.Поливанов, Л.П.Якубинский, В.М.Жирмунский, Б.А.Ларин, А.М.Селищев, В.В.Виноградов, Г.О.Винокур в России, Ф.Брюно, А.Мейе, П.Лафарг, М.Коэн во Франции, Ш.Балли и А.Сеше в Швейцарии, Ж.Вандриес в Бельгии, Б.Гавранек, А.Матезиус> в Чехословакии и др. Это, например, идея о том, что все средства языка распределены по сферам общения, а деление общения на сферы имеет в значительной мере социальную обусловленность (Ш.Балли); идея социальной дифференциации единого национального языка в зависимости от социального статуса его носителей (работы русских и чешских языковедов); положение, согласно которому темпы языковой эволюции зависят от темпов развития общества, а в целом язык всегда отстает в совершающихся в нем изменениях от изменений социальных (Е.Д.Поливанов); распространение идей и методов, использовавшихся при изучении сельских диалектов, на исследование языка города (Б.А.Ларин); обоснование необходимости социальной диалектологии наряду с диалектологией территориальной (Е.Д.Поливанов); важность изучения жаргонов, арго и других некодифицированных сфер языка для понимания внутреннего устройства системы национального языка (Б.А.Ларин, В.М.Жирмунский, Д.С.Лихачев) и др.

Характерная черта социолингвистики второй половины 20 столетия – переход от работ общего плана к экспериментальной проверке выдвигаемых гипотез, математически выверенному описанию конкретных фактов. По мнению одного из представителей американской социолингвистики Дж.Фишмана, изучение языка под социальным углом зрения на современном этапе характеризуется такими чертами, как системность, строгая направленность сбора данных, количественно-статистический анализ фактов, тесное переплетение лингвистического и социологического аспектов исследования[1].

↑Основные методы социолингвисики

Методы, специфические для социолингвистики как языковедческой дисциплины, можно разделить на методы сбора материала, методы его обработки и методы оценки достоверности полученных данных и их содержательной интерпретации.

В первой группе преобладают методы, заимствованные из социологии, социальной психологии и отчасти из диалектологии, во второй и третьей значительное место занимают методы математической статистики. Есть своя специфика и в представлении социолингвистических материалов. Кроме того, полученный, обработанный и оцененный с помощью статистических критериев материал нуждается в социолингвистической интерпретации, которая позволяет выявить закономерные связи между языком и социальными институтами. При сборе информации социолингвисты чаще всего прибегают к наблюдению и разного рода опросам; достаточно широко используется и общенаучный метод анализа письменных источников. Разумеется, часто эти методы комбинируются: после предварительного анализа письменных источников исследователь формулирует некоторую гипотезу, которую проверяет в процессе наблюдения; для проверки собранных данных он может прибегнуть к опросу определенной части интересующей его социальной общности.

Наряду с обычным наблюдением социолингвисты нередко применяют метод включенного наблюдения. Этот способ изучения поведения людей заключается в том, что сам исследователь становится членом наблюдаемой им группы. Естественно, что включенным наблюдение может быть тогда, когда ничто не мешает исследователю отождествить себя с членами наблюдаемой социальной группы – по национальным, языковым, поведенческим и иным признакам. Европейцу, например, трудно осуществлять включенное наблюдение в группах китайцев или негров; взрослый исследователь никак не может быть полностью ассимилированным в группе изучаемых им подростков; горожанин-диалектолог всегда воспринимается жителями деревни как человек не из их среды и т.д.

Если же подобных препятствий нет и наблюдатель способен внедриться в группу, сделавшись «таким же, как все», он может успешно скрывать свои исследовательские намерения, а затем и действия. «Разоблачение» же приводит к неудаче, а в некоторых ситуациях опасно для жизни наблюдателя. Так, два этнографа-европейца изучали образ жизни, особенности поведения и язык дервишей – бродячих монахов-мусульман и так умело мимикрировали, что монахи принимали их за своих; разоблачены же они были по привычке машинально отбивать музыкальный ритм ногой, что совершенно чуждо дервишам. Известен случай с заключенным-филологом, который в лагере пытался в тайне от других заключенных вести записи воровского жаргона. Однако его положение интеллигента-чужака среди уголовного люда довольно быстро привело к тому, что соседи по бараку разоблачили его и сочли стукачом. С большим трудом ему все-таки удалось доказать научный характер своих занятий, после чего ему даже стали помогать в сборе материала.

Как при внешнем, так и при включенном наблюдении исследователь должен фиксировать наблюдаемый речевой материал. Фиксация может осуществляться двумя основными способами: вручную и инструментально.

Записи от руки удобны тем, что к ним не надо специально готовиться: если у вас есть карандаш и бумага, а ваше ухо «настроено» на восприятие определенных фактов речи, то при условии, что наблюдаемый объект (человек или группа людей) не знает о ваших намерениях или, зная, не протестует против них, записи могут быть осуществлены относительно легко и успешно. Особенно эффективны записи от руки при наблюдении за случайными, редко появляющимися в речевом потоке единицами языка – словами, словоформами, синтаксическими конструкциями. Если же стоит задача исследовать не отдельные факты, а, например, связную речь, характер диалогического взаимодействия людей в процессе общения, особенности произношения, интонации и речевого поведения в целом, то записи от руки малопродуктивны: наблюдатель успевает фиксировать лишь отдельные звенья речевой цепи, и выбор этих звеньев всегда субъективен.

Поэтому для большей части задач, решаемых современной социолингвистикой при исследовании устной речи, характерно применение инструментальной техники – главным образом, магнитофонов и диктофонов (для фиксации жестового и мимического поведения используются также видеокамеры). Это применение может быть открытым и скрытым. При открытом использовании записывающего прибора исследователь сообщает информантам цель (истинную или ложную) своих записей и старается в процессе наблюдений за их речью уменьшить так называемый «эффект микрофона», в той или иной степени сковывающий естественное поведение изучаемых индивидов. Эффект микрофона полностью снимается при скрытом применении записывающей техники, когда информант не ставится в известность о ее использовании; в этом случае полученные данные характеризуют естественное, спонтанное речевое поведение носителей языка.

Широко применяются в социолингвистике письменное анкетирование, устные интервью, тесты и некоторые другие методические приемы сбора данных, направленные на то, чтобы выявлять определенные закономерности во владении языком и в использовании его говорящими в тех или иных коммуникативных условиях.

Собранные данные сводятся в таблицы и подвергаются обработке – ручной, если этих данных немного, или механизированной, которая применяется при массовых социолингвистических обследованиях. Затем следуют математико-статистическая оценка полученного материала и его содержательная интерпретация, с помощью которой исследователь выявляет зависимость между использованием языка и определенными социальными характеристиками его носителей[2].

↑Направления социолингвистики

Выделяют синхроническую социолингвистику, которая занимается изучением преимущественно отношений между языком и социальными институтами, и социолингвистику диахроническую, которая изучает преимущественно процессы, характеризующие развитие языка в связи с развитием общества. В зависимости от масштабности объектов, которыми интересуется социолингвистика, различают макросоциолингвистику и микросоциолингвистику. Первая изучает языковые отношения и процессы, происходящие в крупных социальных объединениях – государствах, регионах, больших социальных группах, нередко выделяемых условно, по тому или иному социальному признаку (например, по возрасту, уровню образования и т.п.). Микросоциолингвистика занимается анализом языковых процессов и отношений, имеющих место в реальных и при этом небольших по численности группах носителей языка – в семье, производственной бригаде, игровых группах подростков и т.п.

В зависимости от того, на что направлены социолингвистические исследования, – на разработку общих проблем, связанных с отношением «язык – общество», или на экспериментальную проверку теоретических гипотез, различают теоретическую и экспериментальную социолингвистику. Теоретическая социолингвистика занимается изучением наиболее общих, основополагающих проблем – таких, например, как:

выявление наиболее существенных закономерностей языкового развития и доказательство их социальной природы (наряду с такими закономерностями, которые обусловлены саморазвитием языка);

исследование социальной обусловленности функционирования языка, зависимости его использования в разных сферах общения от социальных и ситуативных переменных;

анализ процессов речевого общения, в которых определяющее значение имеют такие факторы, как набор социальных ролей, исполняемых участниками коммуникации, социально-психологические условия реализации тех или иных речевых актов, их иллокутивная сила, умение говорящих переключаться с одного кода на другие и т.п.;

изучение взаимодействия и взаимовлияния языков в условиях их существования в одном социуме; проблемы интерференции и заимствования элементов контактного языка; теоретическое обоснование процессов формирования промежуточных языковых образований – интердиалектов, койне, пиджинов, а также ряд других проблем.

Теоретики социолингвистики достаточно рано осознали необходимость подкреплять общие положения о зависимости языка от социальных факторов массовым эмпирическим материалом (то, что этот материал должен был быть массовым, вполне естественно, поскольку требуется доказать социальные, групповые, а не индивидуальные связи носителей языка с характером использования ими языковых средств). М.В.Панов в России и У.Лабов в США были, по-видимому, первыми социолингвистами, которые в начале 1960-х годов независимо друг от друга обратились к эксперименту как необходимому этапу в социолингвистических исследованиях и способу доказательства определенных теоретических построений.

Так был дан толчок развитию экспериментальной социолингвистики.

Современный социолингвистический эксперимент – дело весьма трудоемкое, требующее больших организационных усилий и немалых финансовых затрат. Ведь экспериментатор ставит перед собой задачу получить достаточно представительные и по возможности объективные данные о речевом поведение людей или об иных сторонах жизни языкового сообщества, и такие данные должны характеризовать разные социальные группы, образующие языковое сообщество. Следовательно, нужны надежные инструменты экспериментального исследования, опробованная методика его проведения, обученные интервьюеры, способные неукоснительно следовать намеченной программе эксперимента, и, наконец, правильно выбранная совокупность обследуемых информантов, от которых и надо получить искомые данные.

Правда, история науки знает случаи и не столь громоздкой организации социолингвистических экспериментов. Как полушутя-полусерьезно рассказывает в своей книге «Социолингвистика»  Р.Белл, одним из первых социолингвистов-экспериментаторов можно считать древнего военачальника Иефтая, принадлежавшего к племени галаадитян. Чтобы предотвратить проникновение в его вооруженные силы вражеской «пятой колонны» – представителей племени ефремлян, Иефтай приказывал каждому воину, приходившему к переправе через реку Иордан: «Скажи шибболет». Шибболет на иврите означает "поток". Такой приказ на берегу реки был вполне уместным. Дело, однако, заключалось в том, что представители племени галаадитян легко произносили звук [š], а ефремляне не умели это делать. Результат эксперимента был кровавым: «каждого, кто не умел произнести шибболет на галаадитский манер, они взяли и заклали... и пало в то время ефремлян сорок две тысячи» (Книга Судей).

Многие науки, помимо теоретической разработки стоящих перед ними задач, решают задачи, связанные с практикой; обычно направления, занимающиеся этим, называются прикладными. Существует и прикладная социолингвистика. Какого же рода проблемы она решает?

Это, например, проблемы обучения родному и иностранным языкам. Традиционная методика преподавания языков базируется на словарях и грамматиках, которые фиксируют главным образом внутриструктурные свойства языка и обусловленные самой его системой правила использования слов и синтаксических конструкций. Между тем реальное употребление языка регулируется еще по крайней мере двумя классами переменных – социальными характеристиками говорящих и обстоятельствами, в которых происходит речевое общение. Следовательно, обучение языку наиболее эффективно тогда, когда в методике его преподавания, в учебной литературе учитываются не только собственно лингвистические правила и рекомендации, но и разного рода «внешние» факторы.

Социолингвистическая информация важна при разработке проблем и практических мер, составляющих языковую политику государства. Языковая политика требует особой гибкости и учета множества факторов в условиях полиэтнических и многоязычных стран, где вопросы соотношения языков по их коммуникативным функциям, по использованию в различных сферах социальной жизни тесно связаны с механизмами политического управления, национального согласия и социальной стабильности. Одним из инструментов языковой политики являются законы о языках. Хотя их разработка в целом – компетенция юристов: именно они должны четко и непротиворечиво формулировать положения, касающиеся, например, статуса государственного языка, его функций, защиты монопольного использования государственного языка в наиболее важных социальных сферах, регламентации применения «местных» языков и т.п., – очевидно, что создание лингвистически грамотных законов о языке возможно лишь на основе всестороннего знания функциональных свойств языка, степени разработанности в нем тех или иных систем (например, системы специальных терминологий, научного языка, языка дипломатических документов, стиля официально-делового общения и т.п.), более или менее детального представления о том, «что может» и «чего не может» данный язык в разнообразных социальных и ситуативных условиях его применения.

Сферы приложения социолингвистической теории и результатов социолингвистических исследований к решению задач общественной практики нередко зависят от характера языковой ситуации в той или иной стране. В многоязычных странах – одни проблемы, в моноязычных – совсем иные. В условиях многоязычия остро стоят вопросы выбора одного языка-макропосредника, который служил бы средством общения для всех наций, населяющих страну, и, возможно, обладал бы статусом государственного языка; в условиях языковой однородности актуальны проблемы нормирования и кодификации литературного языка, его отношений с другими подсистемами национального языка. Отсюда – разные акценты в разработке социолингвистических проблем, в ориентации прикладных направлений социолингвистики[3].

↑Рекомендуемая литература

1. Аврорин В.А. Проблемы изучения функциональной стороны языка (к вопросу о предмете социолингвистики). Л., 1975
2. Белл Р.Т. Социолингвистика. Цели, методы и проблемы, М., 1980
3. Беликов В.И., Крысин Л.П. Социолингвистика. М., 2000
4. Брайт У. Введение: Параметры социолингвистики. Новое в лингвистике, Выпуск VII, Социолингвистика, 1975
5. Виноградов В.А., Коваль А.И., Порхомовский В.Я. Социолингвистическая типология. – В кн.: Западная Африка. М., 1984
6. Диахроническая социолингвистика. Отв. ред. В.К.Журавлев. М., 1993
7. Звегинцев В.А. О предмете и методе социолингвистики. – Известия АН СССР. Серия литературы и языка, вып. 4. М., 1976
8. Звегинцев В.А. Социальное и лингвистическое в социолингвистике. – Известия АН СССР. Серия литературы и языка, вып. 3. М., 1982
9. Крысин Л.П. Язык в современном обществе. М., 1977
10. Крысин Л.П. Социолингвистические аспекты изучения современного русского языка. М., 1989
11. Лабов У. Исследование языка в его социальном контексте, Новое в лингвистике, Выпуск VII, Социолингвистика, 1975
12. Мечковская Н.Б. Социальная лингвистика. М., 1996
13. Никольский Л.Б. Синхронная социолингвистика. М., 1976
14. Панов М.В. Принципы социологического изучения русского языка. – Русский язык и советское общество, кн. 1. М., 1968
15. Панов М.В. Социофонетика. – В кн.: Панов М.В. Современный русский язык. Фонетика. М., 1979
16. Социальная и функциональная дифференциация литературных языков. Отв. ред. М.М.Гухман. М., 1977
17. Теоретические проблемы социальной лингвистики. М., 1981
18. Швейцер А.Д. Современная социолингвистика. Теория. Проблемы. Методы. М., 1976
19. Швейцер А.Д., Никольский Л.Б. Введение в социолингвистику. М., 1978
20. Advances in the sociology of language, v. 1. The Hague, 1971
21. Aspekte der Soziolinguistik, Fr./M., 1971
22. Ferguson C. A., Language structure and language use. Stanford, 1971
23. G и m-perz J. J., Language in social groups. Stanford, 1971
24. Directions in sociolinguistics. The ethnography of communication. N.Y., 1972: Labov W., Sociolinguistic patterns, Phi].. 1972
25. Hymes D.. Foundations in sociolinguistics. An ethnographic approach, Phi]., 1974; Simon G.. Bibliographie zur Soziolinguistik. Tubingen. 1974
26. Soziolinguistik, W., 1976
27. Halliday M. A. K.. Language as a social semiotic. The social interpretation of language and meaning, Bait., 1978: Linguistic variation. Models and methods, ed. by D. Sankoff. N. Y.. 1978
28. Gumperz J. Discourse strategies, в кн.: Studies in interactional sociolinguistics, Camb., 1982. А. Д. Швейцер.