Культура повседневности

Культура повседневности ‑ совокупность рутинных практик (поведенческих, ментальных, языковых; трудовых, рекреационных и т.д.) и отклонений-казусов как потенциальных новаций в контексте конкретной культурно-исторической эпохи.

Культура повседневности представляет собой целостный социокультурный жизненный мир общих значений и смыслов, воспринимающийся людьми как само собой разумеющийся, не подлежащий сомнению (sensus communis), мир привычек поведения и мышления – и в общественной жизни, и в частном быту. История культуры рассматривает культуру повседневности как естественное, самоочевидное условие и пространство человеческой жизнедеятельности. В рамках такого подхода стало возможным изучение типичных, повторяющихся, обыденных форм практики, ранее остававшихся на периферии классических гуманитарных дисциплин.

↑История понятия

Культура повседневности как гуманитарная научная дисциплина начинает формироваться в начале XX в. Термин «повседневность» (Alltäglichkeit) пришёл из социологии, в феноменологии Э. Гуссерля и А. Шюца это «жизненный мир» ‑ мир опыта живого деятельного субъекта, предшествующий научной рефлексии, наша непосредственная «интуитивная среда» взаимодействий. Понятие повседневности широко вошло в гуманитарное знание в 1960‑е гг., что было одним из показателей «антропологического поворота» науки. Для историков изучение обычных форм практики стало одним из способов описать историю «молчащего большинства». В монументальном труде Ф.Броделя, исследователя школы «Анналов», «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, ХV–XVIII вв.» (1967 г. первое изд.) первый том посвящен «массиву инфраэкономики» ‑ материальной повседневной жизни людей (питание, одежда, жилище, лечение, техника, деньги). Таким образом, история повседневности стала частью исторического макроконтекста и изучалась через реконструкцию «картины мира» данного социального слоя или данной эпохи.

В 1970-е гг. в немецкой историографии возник иной вариант историко-культурного изучения повседневности. Наибольший интерес у специалистов вызвала микроистория ‑ изучение малых групп, семей, отдельных рядовых людей. Этот подход улавливает не только типичное и распространённое, но и случайное, частное, уникальное.

В 1970–1980-е гг. складываются свои подходы и своя тематика в историко-культурном изучении повседневности гуманитариями разных стран. Объединяет их желание увидеть историю и культуру «изнутри», поместить в центр внимания рядового человека, дать ему «высказаться».

↑Исследования культуры повседневности в российской историографии

В российской исторической науке исследования культуры повседневности появились в 1990-е гг. К этому времени постепенно накапливались темы и проблемы, которые требовали новых подходов, новых приёмов работы с источниками, нового взгляда.

Одной из таких областей были сюжеты, называемые обычно довольно неопределённым понятием «быт и нравы». Книги на эту тему появились ещё в историографии XIX в., но на качественно новый уровень они поднимаются уже в XX в. В 1930-е годы создается труд, который по праву можно назвать первым исследованием по истории повседневности – «Люди и нравы Древней Руси. Историко-бытовые очерки XI-XIII вв.» Б.А. Романова, вышедший в 1947 г. В книге не только ставились новаторские задачи, но и апробировались новые экспериментальные приёмы работы с источниками, и это тем более интересно, что источниковая база для столь отдалённой эпохи довольно скромна. И сейчас книгу Б.А. Романова можно назвать одной из самых оригинальных книг в историко-культурной исследовательской литературе. Однако у этого интересного исследования не случилось продолжения, не возникла школа.

Изучение эволюции норм поведения и мышления, реконструкции «картины мира» отдельных групп или исторических эпох было возобновлено в 1960-е гг. в трудах московско-тартуской семиотической школы (Ю.М. Лотман, Б.А. Успенский, В.М.Живов и др.). Взгляд на культуру как на сложно устроенный текст, включающий в себя иерархию «текстов в тексте» и их сложные переплетения, позволил увидеть живую целостность исторической эпохи, её воздух, которым дышали и замечательные, и незамечательные люди.

К началу 1980-х сформировалось новое направление в исторической науке, получившее условное название «историческая психология». В центре его внимания – своеобразие сознания и подсознания людей исторических эпох, совокупность готовностей, установок и предрасположенностей индивида или социальной группы действовать, мыслить, чувствовать и воспринимать мир определенным образом – то, что интегрирует понятие «менталитет». Изучение менталитета уже невозможно представить себе без воссоздания повседневности.

Другой областью, где формировалась история культуры повседневности, была и остаётся история вещей. Даже специалисты, обычно работающие с текстами, – историки литературы – начинают интересоваться особенностями технологий и историей бытования конкретной вещи: упомянутые писателями прошлых эпох реалии уже не воспринимаются нынешним читателем. Восстановить утраченную образность можно, лишь узнав историю розовой ксандрейки и драдедамового платка, неотделимую от тех, кто их изготовлял, продавал, носил. В другой отрасли гуманитарного знания, где присутствие текстов минимально – в археологии – восстановление будничных практик производства и строительства стало важнейшей задачей. Реконструкция изготовления неолитических орудий или строительства египетских пирамид проясняет способы организации труда, каналы и формы передачи информации и, в конечном счёте, социальной организации сообщества. Наибольший опыт в комплексном исследовании бытования вещей был накоплен этнографами. В центре их внимания всегда оставался целостный жизненный уклад той или иной группы. Именно в этнологии разработаны новые приёмы: включённое наблюдение, анализ символических форм чужой культуры; использование социологических методов сбора информации (когда речь идёт о современности или о недавнем прошлом).

Сюжеты, связанные с культурой повседневности, неизбежно возникали при анализе таких массовых сфер культуры, как лубочная литература и её читатель; балаганы, цирк, ранний кинематограф и их зритель; отчасти история медицины – будничная практика взаимоотношений врачей и пациентов и т.д.

↑Методологические особенности

Исследование культуры повседневности сталкивается с целым рядом трудностей. Во-первых, размыто само определение «повседневности», несмотря на усилия историков очертить круг изучаемых явлений. При всей родственности с классической этнологической историей быта, исследование повседневности должно включать и воссоздание эмоциональной, поведенческой и ментальной составляющих. Вместе с тем, история повседневности внимательно относится к случайному, единичному, казуальному, но старается вписать его в более широкий контекст. Не отказываясь от интереса к событийному уровню истории, история культуры повседневности сосредотачивается на анализе устойчивых и повторяющихся форм действий. Столь естественный, эмпирически понятный термин ускользает от точного применения.

Во-вторых, новая отрасль знания потребовала новых методов, приёмов, а зачастую и новых источников. Однако и методологически повседневность также «ускользает» – способы извлечения информации, пригодные в одном аспекте, оказываются совсем нерабочими в другом. Крайне сложен методологически переход между микро- и макроисследованиями. Многие авторы подчёркивают диалогичность позиции историка повседневности: он не должен дистанцироваться от изучаемого, не отказываться от собственной эмоциональности, а должен встать на позицию понимающего подготовленного слушателя. Круг источников и очень разнообразен, и очень неоднороден. Хорошо известно, что древние и средневековые авторы меньше всего уделяли внимание именно повседневным практикам. Эго-документы нового времени описывают их весьма выборочно, сообразуясь с нормативными представлениями о престиже, интересе и приличии. Зато информативными могут оказаться неожиданные источники, не привлекавшие к себе внимания, например, поваренные книги, девчоночьи альбомчики, реклама в женских и семейных журналах, истории болезни и т.д. По-новому могут заработать такие классические источники, как опросы, статистика, публицистика, даже донесения тайной полиции. В истории культуры повседневности метод работы с источниками неотделим от конкретного источника и поставленной задачи. Для недавних эпох используются методы, накопленные в этнологии. В некоторых случаях возможен математический анализ, а в некоторых, напротив, описывающее, детализирующее повествование.

Исследования культуры повседневности в большинстве случаев – междисциплинарные. Активное развитие этой области гуманитарного знания предполагает и разнообразие её внутренних направлений.

↑Рекомендуемая литература

Романов Б.А. Люди и нравы Древней Руси. Историко-бытовые очерки XI–XIII вв. 2-е изд. М.;Л. 1966.

Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре. Быт и традиции русского дворянства XVIII — начала XIX в. СПб., 1994.

Лотман Ю.М. Бытовое поведение и типология культуры России XVIII в. // Культурное наследие Древней Руси. Истоки, становление, традиции. Сборник. М., 1976.

Марасинова Е.Н. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII в. М., 1999.

Минц С.С. Мемуары и российское дворянство. Источниковедческий аспект историко-психологического исследования. СПб., 1998.

Крючкова М.А. Мемуары Екатерины II и их время. М., 2009.

Кулакова И.П. Университетское пространство и его обитатели: Московский университет в историко-культурной среде ХVIII века. М., 2006.

Городская повседневность в России и на Западе. Сб. ст. Саратов, 2006.

Повседневность российской провинции: история, язык и пространство. Сб. ст. Казань, 2002.

Женская повседневность в России XVIII ‑XX вв. Сб. ст. Тамбов, 2003

Чтения по региональной казуальной истории. Сб. ст. (серия «Провинциальный анекдот»). Шуя, 2000.