Древний Восток

Древний Восток – в отечественной исторической науке территориально-хронологическое понятие, обозначающее ряд стран, на территории которых возникли и развивались на протяжении длительных эпох первые в истории человечества цивилизации.

История древнего Востока, наряду с историей древней Греции и древнего Рима, является составляющей истории древнего мира в целом; вместе с тем древний Восток по целому ряду особенностей своего общественного государственного и культурного развития, отличается от древних Греции и древнего Рима – т.н. античных обществ – и при исследовании часто противопоставляется им. Принципиальной особенностью изучения древнего Востока является то, что большое число его цивилизаций погибло еще на протяжении древности (например, цивилизации Месопотамии, хеттов, древнейшие культуры долин Инда и Хуанхэ) либо на рубеже древности и средневековья (например, цивилизация древнего Египта), не породив других культур, тесно связанных с ними линией преемственности; соответственно, сведения о них не вошли в знания людей средневековья и раннего нового времени о прошлом и были восстановлены заново лишь с дешифровкой ряда древних письменностей и становлением научной археологии в XIX-XX вв. На современном этапе изучение древнего Востока осуществляется во взаимодействии целого ряда отраслей знаний (политической истории, археологии, лингвистики, культурологии) с тщательно разработанными в каждой из них исследовательскими методами.

↑Возникновение понятия «древний Восток» и его территориально-хронологические рамки.

Понятие «Восток» как обозначение ряда чужих народов с общими чертами в организации их жизни впервые возникло в древней Греции, по-видимому, в т.н. архаическую эпоху (VIII-VI вв. до н.э.). Именно тогда прошла первые важнейшие этапы своего формирования основная ячейка общества самих древних греков – полис (вариант т.н. античной гражданской общины). Взаимодействуя со странами к востоку от собственной территории (Малой Азией, государствами Восточного Средиземноморья, Египтом) и часто основывая на их территории собственные полисы, греки обратили внимание, что государства, с которыми они при этом имеют дело, – это не мелкие общины с коллективным или по крайней мере коллегиальным управлением, а мощные царства, культура которых, судя по ее багажу, существует значительно дольше, чем цивилизация самих греков. В дальнейшем греческому миру Балканского полуострова пришлось вынести военное противостояние с государством, объединившим в своем составе весь «Восток» в тогдашнем понимании этого слова, - с персидской державой Ахеменидов. Способность греков отстоять свою независимость и даже приобрести ряд преимуществ в ходе т.н. греко-персидских войн (500-449 гг. до н.э.) навела их на мысль о превосходстве их полисного образа жизни над укладом восточных монархий, подданные которых представлялись им не самостоятельными сознательно действующими людьми, а прирожденными рабами своих царей. Эта мысль подготовила почву для наступления греческого мира на Восток в последние десятилетия IV в. до н.э.: тогда Александру – царю Македонии, объединившей под своей властью греческие полисы, удалось в масштабном походе (334-323 гг. до н.э.) победить державу Ахеменидов, стать ее царем и даже завоевать западные районы Индии, до того времени неизвестной грекам. Успех завоеваний Александра и становление на обширных территориях от Средиземного миря до долины Индии государств, в которых правили македонские династии, еще раз убедили людей античности в превосходстве именно их образа жизни. Позднее западная часть завоеваний Александра – Малая Азия, Восточное Средиземноморье и Египет – подпала под власть Римской державы, а к востоку от ее границ лежало мощное Парфянское царство: на этом этапе (I в. до н.э. – II в. н.э.) противоположность между античным Западом и Востоком была впервые оценена в категориях «противостояния сверхдержав». Подобное восприятие отчасти продолжилось, когда Рим на этих территориях сменила Византийская империя (см. византиноведение), а Парфию – сначала персидская держава Сасанидов, а затем Арабский халифат. Вместе с тем со времени поздней античности различие между Западом и Востоком приобрело и религиозную окраску: если территории, бывшие под властью Рима, составили в IV в. до н.э. христианский мир, то в землях к Востоку от них распространились иные религии (с VII в. н.э. – ислам, воспринимавшийся в средневековой Европе как естественный враг христианства). На протяжении средних веков и раннего нового времени в представление европейцев о Востоке было пополнено контактами с китайской цивилизацией. К началу XIX в. (например, в построениях представителей классической немецкой философии) понятие Востока включало в себя применительно к современности мусульманский мир, Индию и Китай, причем последние два региона часто воспринимались как своего рода «сколки» древнего Востока в современном мире Востока, дающие представление о его жизни. Вместе с тем собственно древняя история стран Востока к западу от Индии была известна европейцам почти исключительно по свидетельствам античных авторов и Библии.

В первые десятилетия XIX в. были сделаны выдающиеся открытия, позволившие строить представления о погибших цивилизациях древнего Востока на непосредственном знакомстве с их письменными источниками. В 1822 г. Ж.-Ф. Шампольон дешифровал древнеегипетскую иероглифическую письменность; на протяжении первой половины XIX в. были дешифрованы древнеперсидская, аккадская (ассиро-вавилонская), а позднее эламская клинопись, что позволило в кон. XIX – нач. XX вв. дешифровать все клинописные письменности Ближнего и Среднего Востока (хеттскую, урартскую, системы письма Восточного Средиземноморья). Чрезвычайно важно, что эти открытия пришлись на начало колониального проникновения европейских держав на Восток. Европейские ученые начали проводить археологические раскопки на их территории, а в ряде случаев создавать организации, централизовавшие такие изыскания в масштабах целых стран; подобные изыскания велись очень интенсивно благодаря поддержке практически всех колониальных держав, сделавших эту деятельность частью своей идеологии, и в течение XIX в. был накоплен огромный массив источников по истории Ближнего и Среднего Востока в древности. В ХХ в. большое значение имели археологические открытия древнейшей цивилизации III тыс. до н.э. на территории долины Инда и культур II тыс. до н.э. (в том числе памятников их письменности) на территории Китая, а также исследования на территории Месопотамии, Курдистана, Малой Азии и Восточного Средиземноморья предыстории цивилизаций Ближнего и Среднего Востока – возникновения и развития земледелия и скотоводства в XI-IV тыс. до н.э. Пополнение археологических данных по истории древнего Востока идет и сегодня, хотя оно и замедлилось (из-за обременительности растущих расходов на раскопки и в особенности на сохранение уже изученных памятников, а во многих странах также из-за политических событий); однако на сегодняшний день можно уверенно сказать, что открытий совершенно новых, до сих пор неизвестных древних цивилизаций Востока больше не будет. В распоряжении современных ученых имеются данные, позволяющие выстроить полную схему исторического развития регионов Востока с возникновения в них цивилизаций и до конца древности.

Таким образом, территориально к древнему Востоку относятся страны от Средиземного моря (Малая Азия, Восточное Средиземноморье, Египет) на западе до Тихого океана на востоке. Практически единой границей этого огромного пространства с севера является Великая Евразийская степь; южной его границей в Азии можно считать Индийский океан, в Африке – южный рубеж сферы влияния египетской цивилизации в районе 5-го порога Нила. Едва ли следует относить к древнему Востоку Карфаген и другие колонии выходцев из Финикии в Африке и Западном Средиземноморье: и по событиям их истории, и по многим чертам внутреннего устройства они были ближе античным обществам.

Хронологически началом истории древнего Востока для каждого из его регионов является возникновение государства и цивилизации. Под государством естественно понимать такой тип организации общества, при котором значительная часть его членов образует особую группу, постоянно (в древности часто и наследственно) занятую управлением. В обществах, достигших этой фазы развития, закономерно появляются городские поселения, монументальные дворцовые и храмовые сооружения, письменность, то есть главные атрибуты цивилизации. Такая организация общества возникла раньше всего именно на древнем Востоке – в Египте и Месопотамии сер. IV тыс. до н.э. – потому, что именно здесь ее раньше всего настоятельно потребовали радикально усложнившиеся по сравнению с первобытностью условия жизни людей (возникновение в данных регионов такого типа хозяйства, как высокопродуктивное ирригационное земледелие). Распространение государственности и цивилизации на другие территории было связано не только с прогрессом жизни их обитателей, происходившим медленнее, но и с влиянием этих древнейших центров. Так, под большим влиянием Месопотамии в III тыс. до н.э. формировалась государственность на Иранском нагорье (Элам), в Малой Азии и в Восточном Средиземноморье. В Индии древнейшие государства возникли в III тыс. до н.э., в Китае – ок. рубежа III-II тыс. до н.э. Таким образом, начало древней истории Востока варьируется от одного его региона к другому. К сер. I тыс. до н.э. государства и цивилизации сформировались уже на всем пространстве Востока, причем в нем выделилось три сравнительно замкнутых макрорегиона: Ближний и Средний Восток; Южная Азия; Дальний Восток. В первом из них финалом древневосточной истории стали завоевания Александра Македонского, после которых на данных территориях сложилась система т.н. эллинистических государств (см. эллинизм): их историю принято изучать как часть истории античности (хотя роль древневосточного наследия в истории, например, Парфянского царства II в. до н.э. – II в. н.э., была очень велика). В Южной Азии – ареале индийской цивилизации – и на Дальнем Востоке – в ареале китайской цивилизации – изменений в типе государственности и культуры, сопоставимых с последствиями завоеваний Александра, на протяжении древности не было: в этих макрорегионах понятия «древневосточная история» и «древняя история» полностью тождественны. Финалом древности в Индии принято считать падение династии Гуптов в V в. н.э., в Китае – распад единой империи Восточная Хань в 220 г. до н.э.; обе эти даты можно назвать неслучайными, поскольку первое событие напрямую связано, а второе – смежно по времени с общим для завершения древней истории по всей Евразии процессом, известным как Великое переселение народов.

↑Особенности общества и государства на древнем Востоке.

В зарубежной науке понятие «древний Восток» как обозначение обществ, не просто развивавшихся в определенных территориальных и хронологических границах, но и объединенных чертами сущностного сходства, почти не употребляется: как правило, зарубежные ученые говорят отдельно о древних Ближнем и Среднем («Переднем») Востоке, Южной Азии и Дальнем Востоке, имея в виду прежде всего культурное единство каждого из этих макрорегионов. В отечественную науку понятие «древний Восток» ввел в начале ХХ в. Б.А. Тураев, обозначивший с его помощью древнейшие общества, на основе которых сложились античная и христианская цивилизации Европы; тем самым он распространял его только на древние цивилизации Ближнего и Среднего (в его терминологии – «классического») Востока, не выделяя и применительно к ним критериев их сходства и не решая вопроса об их соотношении с цивилизациями Индии и Китая. Включить и эти цивилизации в понятие «древний Восток» и выявить его сущностное содержание в свете марксистской теории исторического процесса (рассматривавшей древность в целом как время господства рабовладельческого способа производства) попытался в 1930-е гг. В.В. Струве: древний Восток был представлен им как совокупность обществ, в которых рабовладение возникло впервые в истории человечества и находилось на раннем, более примитивном, чем в античном мире, уровне развития. Кроме того, ученые этого времени (помимо Струве, В.И. Авдиев) придавали большое значение повсеместному, как им казалось, распространению на древнем Востоке сельских общин (сложившихся еще в первобытности объединений людей, совместно обрабатывавших землю, владевших ею и связанных обязательствами взаимопомощи в прочих сферах жизни).

Сегодняшнее представление отечественной науки о развитии обществ древнего Востока во многом сформировано исследованиями И.М. Дьяконова. Изучая общество Месопотамии III тыс. до н.э., он обнаружил, что в нем присутствовали и взаимодействовали две важнейшие силы – сельские общины и государственный аппарат, тесно связанный с храмами: именно между ними делилась вся возделываемая земля. Такая ситуация возникла еще на заре цивилизации, когда, при становлении в долине Евфрата и Тигра ирригационного земледелия (еще в нач. IV тыс. до н.э.), потребовалось создать специальную группу людей, занятых руководством ирригационными работами. Их деятельность была тесно связана с почитанием богов (в представлениях людей первобытности – подателей плодородия земли) и в итоге включила в себя все руководство жизнью общества. Поскольку эти люди – представители зарождающегося государственного аппарата – не кормили себя собственным производительным трудом, общество выделило для их обеспечения специальные поля, возделывавшиеся людьми, ставшими по каким-то причинам неполноправными, не являвшимися членами общин и, следовательно, не имевшими своей собственной земли (например, захваченными на войне пленными). Эта земля, оказавшаяся в собственности государства, непрерывно росла и со временем включила в себя больше половины земельного фонда Месопотамии, к чему было несколько причин. Во-первых, жизнь общества непрерывно усложнялась, и ее организация объективно требовала все большего числа людей. Во-вторых, люди, ставшие чиновниками раннего государства, стремились привести на такое же привилегированное место как можно больше тех, кто был связан с ними узами родства. Наконец, когда в Месопотамии возникло единое государство (т.н. Аккадская династия ‑ ок. XXIV в. до н.э.), его правители стали активно изымать у сельских общин их земли, превращая их членов в зависимых от государства работников. Весьма вероятно, что такие их действия были вызваны стремлением не допустить, чтобы их подданные чувствовали себя одновременно и членами общинно-клановых структур, лояльность к которым конкурировала бы с лояльностью к государству; иных способов предотвратить это, кроме разрушения таких структур путем лишения их собственной земли, раннее государство еще просто не знало. Однако «борьба с общиной» не была доведена в Месопотамии до конца, и, хотя государство и поглотило большую часть обрабатываемой земли, общины в этом регионе сохранились. При этом членство в общине оставалось для жителей Месопотамии на протяжении всей древности признаком личной свободы и высшего полноправия и социального престижа. По модели, сходной с месопотамской, на древнем Востоке были организованы общества юго-западного Ирана (Элам), видимо, древней долины Инда в III – нач. II тыс. до н.э. (цивилизация Хараппы и Мохенджо-Даро) и, может быть, Китая в сер. II тыс. до н.э. (т.н. эпоха Шан-Инь).

«Борьба с общиной» велась, по-видимому, многими ранними государствами древнего Востока (ее теоретическое обоснование мы видим, например, в текстах древнекитайской школы т.н. «законников»); однако доведена до конца она была только в Египте, где исключительно рано (еще в кон. IV тыс. до н.э.) возникло прочное централизованное государство. С перв. пол. III тыс. до н.э. в Египте не существовало сельской общины, а все египтяне были работниками государственного хозяйства и осознавали себя только подданными царя. Это предопределило и меньшую устойчивость общества Египта к потрясениям сравнительно с обществами, где община сохранялась: поскольку она была важнейшим средством взаимопомощи людей, то в ее отсутствие при кризисных ситуациях люди могли полагаться лишь на попечение государства, которое, однако, и испытывало в первую очередь удары войн и природных бедствий. В регионах, где не было условий для ирригационного земледелия (Малая Азия, Восточное Средиземноморье, Армянское и Иранское нагорья, северная часть Месопотамии, включая долину Тигра – Ассирию), государство формировалось относительно позже и на основе аппарата не хозяйственной, а военной организации общества – профессионального войска во главе с царем. В этих странах не было объективных условий для возникновения мощных государственных хозяйств, и большая часть земли оставалась в собственности общины: общины и кланы в лице своих старейшин сохраняли большое влияние, и царская власть была вынуждена считаться с ними – порой, казалось бы, и на пике своего могущества (например, в Ассирии в пору ее великих завоеваний в VII в. до н.э.). В двух странах с высокой ролью ирригационной экономики – Индии и Китае – государственных хозяйств не наблюдается со времени сложения их классических древних цивилизаций I тыс. до н.э. В Индии (в западной ее части с центром в долине р. Инд) ранняя цивилизация погибла в перв. пол. – сер. II тыс. до н.э. и возникла вновь лишь после индоарийского завоевания, на рубеже II-I тыс. до н.э., когда, в условиях железного века, экономика могла нормально функционировать и при гораздо меньшем вмешательстве государства. В Китае при очень высокой численности населения для обеспечения государственного аппарата не требовалось выделять на его содержание особые земли, а было достаточно собирать налоги с общин: здесь с древности и по сути дела до ХХ в. мощный государственный аппарат существовал за счет эксплуатации подвластных ему сельских общин.

Таким образом, облик каждого конкретного древневосточного общества зависел от соотношения двух важнейших слагаемых – возникшего на заре цивилизации государства и унаследованной от первобытности сельской общины, – которое определялось, в конечном счете, природными факторами (наличием или отсутствием возможностей для ирригационного земледелия) и некоторыми иными обстоятельствами исторического развития.

Абсолютное большинство государств древнего Востока были монархиями: власть царей в них возникала из совмещения полномочий военного вождя, главы культа и, там где это было актуально, организатора хозяйственной деятельности. С культовыми полномочиями царя (на практике – его правом и обязанностью от имени возглавляемого им социума лично выполнять важнейшие ритуалы, соприкасаясь с миром богов) была связана сакрализация его власти, нередкая на древнем Востоке, но достигавшая уровня его обожествления лишь в единичных случаях (у культур с исключительной ролью почитания солнца – в Египте и, уже на рубеже древности и средневековья, в Японии). Обычно власть царя не имела формальных ограничений со стороны других институтов (т.н. древневосточная деспотия): если такие ограничения появлялись (например, в Хеттском царстве в Малой Азии в кон. XVI в. до н.э.), это скорее свидетельствовало о ее упадке и недееспособности. Однако неограниченная власть царя не была своекорыстным произволом. Во-первых, в странах с высокой ролью общин царь был вынужден фактически учитывать настроение их верхушки. Во-вторых, в общественной морали, которую принимал и сам царь, а иногда (например, в Египте) в представлениях о его ответственности перед богами было твердо укоренено, что власть дана ему не в его личных интересах (хотя ему и не возбранялось их удовлетворять, поскольку это не ущемляло его подданных), а прежде всего в интересах его страны. Серьезным исключением из этого общего на древнем Востоке принципа стал лишь Китай, в менталитете которого рано и прочно закрепилось представление о почти природном превосходстве правителей и знати над простолюдинами; это порождало и крайние бедствия эксплуатируемого государством народа, и необычайный размах и жестокость вспыхивавших при этом социальных конфликтов.

В эксплуатации людей в обществах древнего Востока (как и вообще древности и средневековье) силовое принуждение работника играло большую роль, чем создание его заинтересованности в труде (поскольку для последнего не хватало ресурсов, а у работников, если не удерживать их силой, почти всегда имелась возможность уйти и создать собственное хозяйство). Было широко распространено рабство (прикрепление к хозяину работника, рассматривавшееся как собственность на него) и другие формы зависимости, закреплявшиеся в праве. Изъятие у работника всего им произведенного и возвращение ему жизнеобеспечивающего пайка – собственно рабовладение – было самой выгодной формой такой эксплуатации и практиковалось в хозяйствах как общинников, так и государства; однако очень крупные рабовладельческие хозяйств (например, в Месопотамии кон. III тыс. до н.э.) оказывались непроизводительными. Когда государству (реже – крупному частному землевладельцу) было необходимо организовать обработку больших площадей земли, они обычно дробились на мелкие участки между зависимыми работниками, ведшими хозяйство самостоятельно и отдававшими собственникам земли большую часть урожая (ренту). Соотношение этих форм эксплуатации и свободного труда общинников настолько варьировалось на древнем Востоке в экономиках разных регионов и эпох, что попытки определить его общество каким-либо одним термином («рабовладельческое», «феодальное», «азиатский способ производства») заведомо обречены на неудачу.

↑Рекомендуемая литература

Оппенхейм, А. Лео. Древняя Месопотамия. Портрет погибшей цивилизации

Коростовцев М.А. Писцы Древнего Египта

Хрестоматия по истории древнего мира