Британские власти приравняли попытку понять причины августовских беспорядков к преступлению

Одной из главных жертв уличных беспорядков всегда становится наука. Французская революция XVIII века и английский хаос месячной давности одинаково ставили в тупик тех, кто пытался дать эмпирическое обоснование происходящему.

Политики подходят к проблеме просто. Дебаты им не нужны, поэтому они выдают описание за объяснение. Например, британский премьер-министр Дэвид Кэмерон ничтоже сумняшеся заявил 11 августа в Палате общин: мол, чистой воды криминал. Чуть позже на встрече с общественностью в молодёжном центре в Уитни он подчеркнул, что речь не о социальных или расовых проблемах. Нет, просто несколько тысяч молодых людей плохо себя ведут.

Конечно, он прав, характеризуя грабежи, поджоги и насилие как преступные действия. В равной степени справедливо и то, что молодые люди «плохо себя вели». Но в чём причина-то, сэр?

По поводу английских беспорядков пока одни вопросы. Вот эти манкунианцы, например, не похожи на молодёжь. (Фото с мобильного телефона неизвестного автора.)

Другой метод политиков замять вопрос — это намекнуть на то, что любая реакция, кроме осуждения, равносильна попустительству насилию. Например, Харриет Харман, заместитель лидера Лейбористской партии, заикнулась о том, что правительство ограничивает возможности молодёжи, и нарвалась на обвинения со стороны министра образования Майкла Гоува в оправдании происходящего. В политическом лексиконе «социология» и «джихад» внезапно стали синонимами.

Стоит отметить, что многое в современном обществоведении возникло из попытки осмыслить холокост. Многие ведущие послевоенные социальные психологи были евреями. И они стремились не закрыть глаза, а получить практические выводы, чтобы «больше никогда».

Единственное, о чём было позволено говорить в связи с английским бунтом, — это о патологии мятежников и отсутствии у них моральных норм. Некоторые вспоминали также старые теории о том, что человек теряет себя, оказавшись в толпе. Те и другие сходились во мнении, что это был бессмысленный выплеск агрессии, причём сознательно организованный какими-то злоумышленниками.

Эти теории предполагают удобное решение. Не надо спорить с бунтовщиками, надо лишь взять большую палку и разобраться сначала с ними, а потом с их средой, которая превратила людей в аморальных животных. Иными словами, с обществом всё в порядке, просто существует узкая прослойка непокорных. Кстати, по этому поводу с Кэмероном сцепился бывший премьер-министр Тони Блэр, полагающий, что корни проблемы намного глубже.

Что по этому поводу тихонько, про себя думают учёные? Ну, думать пока трудно, потому что ещё неизвестно точно, кто именно участвовал в беспорядках, почему и как участвовал. Можно только вспомнить, что специалисты знают о поведении толпы.

И здесь нельзя не указать на опыт комиссии Кернера, созданной президентом США Линдоном Джонсоном для расследования причин беспорядков, вспыхнувших в Детройте и других городах США в 1965–1967 годах. Результаты исследования стали сенсацией. С одной стороны, эксперты признали, что многие участники просто воспользовались ситуацией и грабили, потому что можно было грабить. Однако «средний» бунтовщик был вовсе не маргиналом, а образованным, социально интегрированным «элементом». К тому же судимостей он имел меньше, чем в среднем по району.

Кроме того, мятежники действовали не бездумно и не беспорядочно. Их цели отражали их проблемы. Тем самым был опровергнут постулат о том, что люди в толпе деиндивидуализируются. Нет, они действуют осмысленно, с точки зрения коллективных ценностей. Наконец, комиссия не нашла свидетельств того, что беспорядки спланированы организованными группами, хотя Джонсон был уверен в обратном (Кэмерон недалеко от него ушёл).

Всё, что требуется сейчас от британского правительства, — повторить этот опыт.

Подготовлено по материалам NewScientist.

ДМИТРИЙ ЦЕЛИКОВ