Зарегистрироваться

Кто «болеет» за космонавтов

Категория: медицинские науки | Источник: http://tvroscosmos.ru

Есть люди, которые внимательно прислушиваются к тому, с какой интонацией говорят космонавты во время сеансов связи с Землей. Им важно знать вовремя ли они ложатся спать, какой у них аппетит, успевают ли выполнить запланированные операции. Они слушают ритм сердец и частоту дыхания людей на орбите.

 

В прошлом номере «РК» мы рассказали о тех, кто занимается  психологической поддержкой экипажей. Но эти специалисты являются лишь частью группы  медицинского обеспечения (ГМО) космических полетов, которая входит в состав Главной оперативной группы управления (ГОГУ). Сегодня ее возглавляет Ирина Алфёрова — удивительная женщина, которую очень уважают и любят  космонавты. Ее мы и попросили рассказать о подразделении, без которого не может летать ни один экипаж. К разговору подключились помощник руководителя группы, бывший врач экипажа Владимир Криволапов, ведущий психоневролог Ирина Лаврентьева и  специалист по режиму труда и отдыха Виктор Нестеров.

 

Структура

 

— Ирина Владимировна, когда появилось это подразделение?

 

И. Алфёрова: Группа медицинского обеспечения возникла вместе с Главной оперативной группой управления. В общем-то, и весь ИМБП был создан для медицинского обеспечения полетов, и это стало одной из его основных задач. Работы сначала проводились в Евпатории, а затем в подмосковном ЦУПе.

 

Нельзя не вспомнить о нашем первом руководителе — многоуважаемом Анатолии Дмитриевиче Егорове, нашем учителе и основоположнике этого направления. 15 ноября прошлого года, ему исполнилось 80 лет. Именно он закладывал всю документацию, основные требования к работе, структуру заключений, которые сейчас поступают к руководству полетами, института и Роскосмоса. Егоров отвечал за медицинскую программу проекта «Союз — Аполлон», а также за обеспечение полетов интернациональных экспедиций посещения на станциях «Салют-6», «Салют-7» и «Мир». Анатолий Дмитриевич — наш учитель и в научном плане, многие из нас защитились под его руководством.

 

Сегодня в наши задачи входит все, что касается здоровья и безопасности экипажа при выполнении динамических операций, оценки и поддержания уровня работоспособности космонавтов, находящихся на орбите. Каждую неделю мы даем руководству полетом рекомендации на продолжение полета по программе. Группа медицинского обеспечения полета состоит из нескольких подгрупп со своими целями и задачами. Первая — ведущих специалистов, которая раньше состояла из большего числа людей, но жизнь вносит свои изменения...

 

— Чем длиннее полеты, тем меньше людей?

 

И. Алфёрова: К сожалению, выходит так... Сейчас в эту группу входят ведущий психоневролог и ведущий специалист по режиму труда и отдыха. Вторая подгруппа — медицинского контроля. Она занимается проведением периодических обследований с использованием бортового медицинского оборудования и передачей данных по телеметрии в режиме реального времени. Руководит подгруппой кандидат медицинских наук В. Ф. Турчанинова — ветеран Института, ученица А. Д. Егорова.

 

Еще одна очень важная и необходимая подгруппа — дежурных смен, специалисты которой круглосуточно ведут наблюдение за здоровьем и деятельностью космонавтов. О подгруппе психологической поддержки вы уже рассказывали, ее много лет возглавляет Ольга Павловна Козеренко. Есть и еще одна подгруппа — медицинского обеспечения выхода. Она работает в период подготовки и проведения внекорабельной деятельности. В структуру ГМО входят также руководитель группы, два заместителя и врач экипажа на правах замруководителя группы, который является сотрудником ЦПК и вместе с экипажем ведет весь цикл подготовки.

 

— Вы отвечаете только за российских космонавтов или взаимодействуете с зарубежными коллегами? Ведь МКС — станция международная.

 

И. Алфёрова: Сейчас существует единая медицинская группа, куда входят врачи всех наших партнеров. Мы договорились, что тем, что касается медицины, укладок и оборудования, на МКС могут пользоваться все члены экипажа, независимо от того, какое агентство они представляют. Если, предположим, одна бегущая дорожка выходит из строя, космонавты и астронавты могут заниматься на другой. Надеемся, что совсем скоро, уже в этом году, на борту появится новая российская дорожка с демпфирующими устройствами.

 

«Пингвин» в «прокрустовом ложе»

 

В. Криволапов: Основное направление деятельности ГМО — это планирование и организация различных медицинских исследований, а также соблюдение космонавтами режима труда и отдыха. Существуют определенные медпроцедуры, которые экипаж должен выполнять на бортовом оборудовании. Одна из них — антропометрические измерения: как стандартные — измерения объема голени и массы тела, так и по показаниям. Мы договорились с партнерами, что проводим антропометрию не чаще раза в месяц, как раньше. Ведь станция — это коммерческая структура, и на медицину, как и на все, что делается на борту, есть определенная квота, которую мы не имеем права превышать.

 

— Неужели ограничено даже время на поддержание здоровья космонавтов?

 

В. Криволапов: Оно тоже регламентировано, его стараются ужать, чтобы освободившееся время использовать для науки.

 

– А рост космонавты измеряют? В невесомости он, наверное, увеличивается? Кстати, за время полета они поправляются или худеют?

 

В. Криволапов: Рост мы не измеряем, но есть ложемент — «прокрустово ложе». Если человек в него помещается, значит, все хорошо. Если нет, придется его «сжимать» нагрузками. Для этого есть специальные костюмы и притяги на беговой дорожке. Ведь в невесомости без силы тяжести, без осевой нагрузки расстояние между позвонками увеличивается. По статистике человек может вырасти на 5-7 см. Но это если ничего не делать и не нагружать постоянно позвоночник. Для этого разработан комплекс упражнений на различных тренажерах, которые имеются на станции. Индивидуально для каждого космонавта изготавливаются нагрузочные костюмы «Пингвин». Космонавты по два раза в день выполняют на борту физические упражнения.

 

Что касается веса, то бортовое питание позволяет держать его постоянным. Но у каждого космонавта существуют свои предпочтения: кто-то хочет сохранить фигуру, а кто-то, наоборот, не комплексует от прибавки в весе. Но больших колебаний нет — плюс-минус 3 кг. До сих пор никто не жаловался, что голодает, но бывает, что за время полета меняются вкусы.

 

Кроме антропометрических показателей и разных анализов мы все время контролируем работу сердца. Ирина Владимировна — большой специалист по «сердечным делам» и работе с медицинскими приборами. В служебном модуле установлена уникальная аппаратура «Гамма-1М», созданная российскими инженерами. Она позволяет передавать по телеметрии в реальном времени основные физиологические кривые, характеризующие состояние сердечно-сосудистой системы. На борту периодически проводятся обследования в покое и при проведении функциональных нагрузочных проб на велотренажере, на бегущей дорожке и с использованием костюма «Чибис».

 

«Куда деваться с подводной лодки»?

 

— Что входит в обязанности психоневролога?

 

И. Лаврентьева: Наша главная задача — профилактика. Мы с моим напарником Николаем Михайловичем Рудометкиным с помощью специальных методик отслеживаем психоэмоциональное состояние каждого космонавта. Это очень важная составляющая здоровья человека. Наблюдение ведется в течение всей экспедиции. Мы не просто даем экспертную оценку — хорошо или удовлетворительно, а непрерывно следим за настроением и поведением конкретного космонавта. Задача: не дать развиться утомлению, астенизации (состояние психофизиологического истощения, к которому приходит человек в результате длительного перенапряжения, стресса, или тяжелого переживания), выраженному нарушению сна, проявлению каких-то личностных черт характера, которые могут отразиться на рабочем процессе и взаимоотношениях членов экипажа.

 

Безусловно, служба психоневрологии тесно сотрудничает со специалистами по режиму труда и отдыха (РТО), психологической поддержке и планированию, с врачом экипажа. При этом мы обязательно учитываем данные медицинских обследований, условия среды обитания, специфику протекания рабочих операций. У российских специалистов накоплен огромный многолетний опыт обеспечения пилотируемых полетов. Как-то японцы нас спросили: «По каким учебникам вы учились?» Но когда мы начинали, никаких методик и учебников просто не было!

 

— Бывает так, что человек, который в период подготовки кажется спокойным, доброжелательным, становится совсем другим на борту?

 

И. Лаврентьева: До прихода сюда я работала в ЦНИАГ и проводила экспертизу летного состава. Пилоты, бывало, старались скрыть свое состояние, руководствуясь мощнейшим желанием летать. Но все это вскрывается еще на Земле. Личностные черты, действительно, могут меняться в полете. Вообще, слабаки в космос не летят. У каждого человека свои особенности реагирования на разные ситуации. Кто-то может нагрубить, кто-то молчит. У Сережи Волкова, к примеру, ни разу не было никаких конфликтных ситуаций.

 

И. Алфёрова: Психологи, которые занимаются космонавтами до полета, имеют представление о каждом из них. Человек проходит множество тестов и испытаний, в том числе на выживание, и его характер обязательно проявится.

 

— А чем вы, специалисты, можете им помочь?

 

И. Лаврентьева: Мы работаем в тесном контакте с подгруппой психологической поддержки, которая «обласкивает» космонавтов. Мы же можем изменить что-то в режиме, например предоставить возможность отдохнуть…

 

— Ну вот, человек отдохнул, выспался, а коллега по МКС почему-то все равно раздражает…

 

И. Лаврентьева: Пусть терпит. Такова специфика работы. Как говорится, «куда деваться с подводной лодки»? Но если мы что-то такое замечаем, то просим поговорить с ними главного оператора. А он одобрит, похвалит, рассмешит.

 

— Только так? Никаких средств лекарственных не используете?

 

И. Лаврентьева: Вообще наши, российские специалисты стараются никаких медикаментов не применять и до этого не доводить.

 

— А как у американцев?

 

И. Алфёрова: У них все по-другому. Вот они любят использовать лекарства во всех случаях. Правда, когда дело касается не психического состояния, а физического здоровья. А мы стараемся избегать лекарств. Ведь космонавты — здоровые люди, и каждый проходил очень серьезный отбор. Мы имеем возможность беседовать с космонавтами по закрытому каналу связи, и нас никто не слышит кроме руководства полетом. Кроме того, есть электронная почта, психподдержка, родные и близкие.

 

Но вообще каждый из них понимает, на что шел. Это их работа! В любом коллективе всякое бывает. Мы же тоже не выбираем себе коллег.

 

И. Лаврентьева: Очень важна мотивация. Они хотят летать, понимают свой статус и знают, что если сорвутся, то потеряют лицо. Кроме того, все космонавты помнят, как много людей и коллективов обеспечивают их полет, и просто не могут себе позволить такую «роскошь». Тут действует та самая самодисциплина, которая сидит внутри человека и уже привита профессионально.

 

И. Алфёрова: Если наши уважаемые психоневрологи замечают какие-то признаки утомления, то, конечно, один из главных путей для нивелирования ситуации — предоставление отдыха. За этим следит специалист по режиму труда и отдыха космонавтов.

 

— Виктор Фёдорович, разве распорядок дня на МКС не стандартный?

 

В. Нестеров: Конечно, мы стараемся придерживаться давно разработанных рекомендаций. Рабочий день должен составлять не более 8 часов. На сон отводится 8,5 часа, обязательно выделяется время на прием пищи и личное время.

 

У каждой экспедиции своя программа работ, своя загрузка и продолжительность полета. Но и космонавты — люди разные. Кто-то «жаворонок», а кто-то «сова», и это нужно учитывать при планировании работ. Одни легко переносят разовый сдвиг по времени в несколько часов, а для других лучше делать это постепенно, в течение нескольких суток (как это бывало, когда летали шаттлы). Но мы всегда прислушиваемся к их просьбам и учитываем пожелания, которые они высказывают и во время полета, и после него. Например, по просьбе космонавтов увеличено время на знакомство со станцией, особенно для новичков, на подготовку к возвращению, а также на подготовку к работе по утрам. Многие просят дать им подольше поспать в субботу и сосредоточить работы и эксперименты в первой или во второй половине дня, а воскресенье полностью освободить для отдыха.

 

«А у нас — только космос…»

 

— У вас на стенах фотографии экипажей с очень теплыми словами благодарности. Они о вас на Земле не забывают?

 

В. Криволапов: Очень многие, приезжая в ЦУП, заходят к нам, чтобы поздороваться, обняться, попить кофейку, просто поговорить. Вообще мы всегда на стороне экипажа! Правда, космонавты иногда нас поругивают — за то, что мы их мало защищаем. Но главное, чтобы они были здоровы и снова полетели.

 

И. Алфёрова: Вероятно, они чувствуют, что мы их любим, и отвечают нам тем же. Мы их защищаем, если они совершают какие-то ошибки, выясняем их причины, думаем, стоит ли эти ошибки учитывать.

 

Раньше сеансы связи были маленькие, и космонавтам очень хотелось общаться с Землей, потому что тогда это была единственная возможность. Сейчас все иначе и намного проще. Есть постоянная связь, электронная почта. Мы уже знаем, чего ждать в той или иной ситуации, ведь работаем здесь много лет. К примеру, просим, чтобы они каждое утро докладывали о самочувствии, и уже по интонации понимаем, что стоит за словами.

 

И. Лаврентьева: Мы настолько сроднились с экипажем, что приходя на смену, сразу спрашиваем: как дела на борту? А ведь это тот опыт, который передается из рук в руки, все не опишешь в инструкции.

Но, к сожалению, молодые к нам работать не идут.

 

— А в чем дело? Ведь это такая интересная профессия! Молодежь должна просто рваться к вам. Неужели работать с космонавтами теперь совсем не престижно?

 

И. Алфёрова: Об этом грустно говорить, но, хотя работа действительно очень интересная, отпугивает зарплата — академические ставки просто мизерные.

 

Эта озабоченность уже высказывалась и директору ИМБП, и руководству Академии наук. Анатолий Дмитриевич Егоров создал большую команду специалистов по разным направлениям. Но с годами их число не увеличивается. Полеты стали длительными, экипажи международными, на борту появилась новая медицинская аппаратура, а нас становится все меньше.

 

Вот не стало нашего дорогого и очень светлого человека — Владимира Романовича Лямина. А его обязанности все равно надо выполнять. На наш небольшой коллектив «свалилось» много разных задач, а люди к нам не приходят. И когда ушел из жизни Олег Дмитриевич Анашкин, который сменил Анатолия Дмитриевича, руководителем группы пришлось стать мне. Пришлось — потому что просто некому! Даже в Интернете давала объявление, но никто не отозвался. Два аспиранта из ИМБП очень хотели здесь работать, но через некоторое время сказали: «Извините, но у нас семьи, дети, их кормить надо». Ведь у нас даже опытные специалисты получают 14?15 тысяч рублей! В Институте есть возможность заниматься наукой, преподавать и т.д., а у нас — только космос…

 

ЕКАТЕРИНА БЕКЕТОВА

«Российский космос» № 1, 2012.