Теория языка

Теория языка — ядро лингвистического знания о природе Языка, принципах его устройства, объективных внутренних ограничениях на возможный естественный язык, его отличиях от всех прочих знаковых систем.

Под языком как объектом изучения лингвистики прежде всего имеют  в виду естественный человеческий язык (в оппозиции к искусственным языкам и языку животных), возникновение и существование которого связано с возникновением и существованием человека разумного, homo sapiens. Язык является видообразующим свойством: человек является человеком постольку, поскольку человек говорит на языке. Термин «язык» имеет по крайней мере два взаимосвязанных значения: 1) Язык вообще, язык как определенный класс знаковых систем; 2) конкретный, так называемый этнический (идиоэтнический) язык — некоторая реально существующая знаковая система, используемая в некотором социуме, в некоторое время и в некотором месте. Эта система обладает свойством социальной предназначенности, она существует прежде всего не для определённого индивида, а для определенного  социума.

↑Функции языка

Обычно выделяют три базовых функции языка — хранение, создание и передача информации (соответственно эпистемическая, познавательная (когнитивная) и коммуникативная функции).

Благодаря языку человек может хранить информацию об окружающей действительности неограниченно долго, в течение многих поколений. Так, большие по величине тексты «Илиады» и «Одиссеи» были созданы задолго до появления письменности и сохранились лишь благодаря языку. С возникновением письменности хранить и передавать знания от поколения к поколению стало многократно проще, но эпистемическая функция осталась той же. Развитие этой функции, как и раньше, состояло в приспособлении языка к фундаментальной потребности человека, превращающей его в существо, способное использовать накопленный опыт к всевозможным жизненным ситуациям.

Чтобы хранить информацию, надо ею владеть. Человек не просто регистрирует элементы опыта, он анализирует и обобщает их. С этой способностью связана познавательная (когнитивная) функция языка.

Человек в своей эволюции сформировался как существо социальное, с чем связана необходимость передавать информацию (знания) друг другу. С этой потребностью связана коммуникативная функция языка.

Встает вопрос о том, какая из функций является самой главной. Часто утверждают, что это несомненно коммуникативная функция. Однако многими авторитетными лингвистами это мнение оспаривается (см. Э. Сепир). Можно привести немало аргументов в пользу познавательной и эпистемической функции. Это значит, что статус первичности нельзя приписать ни одной из рассмотренных функций. Они образуют неразрывное единство и противопоставлены всем прочим, безусловно важным функциям, таким как функция социализации (объединение с социальным сообществом — территориальным, возрастным, профессиональным и т. п.) и противоположная ей функция индивидуализации.

↑Общая структура языка. Уровни языка

Звуковая материя языка является первичной субстанцией языка, по отношению к которой все другие существующие субстанциальные системы, в частности системы письменности, вторичны. Репертуар звуков и составляющих их признаков при всем их богатстве ограничен возможностями речевого аппарата человека. В каждом языке в той или иной степени имеется весьма представительная часть звуковых признаков, но в системные звуковые оппозиции включается лишь ограниченное их число (так называемые различительные признаки — строительный материал инвентаря фонем, из которых строится множество допустимых звуковых последовательностей (оболочек знаковых единиц).

Универсум значений в свою очередь определенным образом членится каждым языком на стандартные, типовые для этого языка смысловые блоки. Каждый такой блок является  разложимым  семантическим объектом, однако, вступая в знакообразующую связь с означающим, он может использоваться говорящим как единая элементарная сущность, исходный материал для построения более сложных смысловых структур.

Смысловые блоки, которым соответствуют относительно цельные и самостоятельные означающие (словесные оболочки), называются лексическими значениями. Смысловые блоки, означающие которых лишены цельности и самостоятельности, называются грамматическими значениями  (в широком смысле слова). Типичными носителями лексических значений являются слова (лексемы; см. Лексикология) и семантически несвободные сочетания слов (фразеологизмы). Типичные носители грамматических значений —­ служебные морфемы, синтаксические конструкции (словосочетание, предложение) а также всевозможные операции над этими единицами (грамматические правила).

Смысловые блоки одного языка не эквивалентны смысловым блокам другого (в частности, объемы значений одноименных грамматических категорий и, более того, практически любых соотносимых в двуязычных словарях пар слов не совпадают). Еще в большей степени языки различаются по способам деления универсума значений на лексические и грамматические значения.

В большинстве теоретических моделей языка постулируется уровневая структура. Количество выделяемых уровней и системные межуровневые связи трактуются в разных моделях по-разному, но наиболее общепринятым можно считать выделение фонетики (фонологии), морфологии, синтаксиса, семантики. Фонетика относится к уровню звучаний, семантика — к уровню значений, а синтаксис (а также морфология — в тех языках, где она развита,— и дискурс — уровень сверхфразовых единств) обеспечивает соответствие между звуками и значениями.

↑Фонетика

Слово фонетика происходит от греческого слова phoÜneÜ�, что означает “звук, звучание”. Современная фонетика — это научная дисциплина, которая занимается изучением  звуковой стороны речевой коммуникации. Она представляет собой огромную область знания, в создании и развитии которой принимают участие представители самых разных наук: лингвисты, физиологи, психологи, физики-акустики, специалисты в области компьютерных речевых технологий. Ученые единодушны во мнении, что только в результате совместных усилий удастся понять сложнейшие механизмы звуковой речи.

Лингвистическое изучение  устной речи и языка, лежащего в ее основе,  подразумевает, прежде всего, выявление функций и состава основных звуковых единиц языка, системное описание их свойств и   законов употребления. Центральное место в звуковой системе языка занимают минимальные единицы звукового кода языка — фонемы и их звуковые реализации. Эти единицы участвуют в построении и различении значимых единиц языка — морфем и слов Ср., например, слова  дом-дам; дом-том; дом-Дон.  Для языковой интуиции носителя языка совершенно естественно представление звучащего и произносимого слова в виде линейной цепочки отдельных звуков. Интуиция подсказывает также, что количество таких звуков в языке невелико (обычно 30–40), и с их помощью может быть представлена внешняя сторона любого языкового знака. Выдающиеся русские лингвисты конца XIX — начала XX в. И.А. Бодуэн де Куртене (основавший в период работы в Казанском университете Казанскую лингвистическую школу), Л.В. Щерба, Н.С. Трубецкой показали, что  бесконечно разнообразный звуковой поток в языковом сознании человека членится и организуется в небольшой набор различаемых звуков-фонем. Ведущим моментом этой организации является оценка звуковых различий с точки зрения их значимости для построения и дифференциации языковых знаков. Язык навязывает любому человеку, говорящему на нем, совершенно определенную и одинаковую систему интерпретации  звукового материала, основанную на связи смыслов и звучаний. В процессе звуковой коммуникации носитель языка пользуется знанием фонемной системы неосознанно. Главной задачей фонетики является обнаружение и описание этой  скрытой системы знаний. Для этого разработаны специальные процедуры лингвистического анализа, позволяющие переходить от простой фиксации звучания к фонемному коду языка. 

Звуковая информация об означающем языкового знака не может быть сведена только к его фонемному составу, поскольку существуют звуковые явления, сферой реализации которых  служат фонемные цепочки: слоги, слова и целые фразы. Такие явления относят к супрасегментным звуковым средствам языка (например, словесное ударение, фразовая интонация), в отличие от фонем — сегментных единиц.

Все звуковые единицы, начиная со звуковых сегментов и кончая большими фонетическими составляющими- носителями супрасегментных звуковых характеристик,  имеют  сложную внутреннюю структуру, которая в языке является отражением комплексной природы артикуляции и слуховых  признаков речи. Для лингвистической характеристики фонемы важны прежде всего такие ее свойства, которые отражают взаимосвязи данной фонемы с другими фонемными единицами того же языка, т. е. то, что делает набор фонем упорядоченной звуковой системой. Супрасегментные фонетические составляющие также имеют особые (просодические) признаки, которые либо распространяются либо на всю составляющую (ср. уровень громкости, темп, ритм, ширина и регистр голосового диапазона, голосовой тембр), либо значения этих признаков образуют упорядоченную схему (паттерн), которая реализуется на последовательных частях соответствующего фонетического блока. Например, фразовое ударение можно рассматривать как  паттерн степеней выделенности слов в высказывании.

Даже из чрезвычайно краткой характеристики предмета фонетики, данной выше,  видно, что звуковая речь — сложное, многоплановое явление. Хотя в ее основе лежит целостный механизм, отдельные его части могут быть предметом самостоятельного изучения. Поэтому в фонетике выделяются отдельные разделы со своими объектами и методами исследования.

Функциональная фонетика (фонология) изучает звуковые средства языка, их функции и системную организацию, а также правила формирования звуковой структуры речевых сообщений. Артикуляционная фонетика рассматривает анатомо-физиологическую базу артикуляции (речевой аппарат) и механизмы речепроизводства. В акустической фонетике изучаются физические характеристики звуковых средств языка (от фонемы до интонации) в тесной связи с их артикуляцией  и восприятием. Перцептивная фонетика исследует, каким образом осуществляются слуховой анализ и опознание (идентификация) звукового состава речевого высказывания и его фонетических составляющих.

Перечисленные разделы составляют ядро общей фонетики как науки о звуковой стороне речевой коммуникации.   

Наряду с общей фонетикой имеются частные фонетики, которые изучают звуковую структуру конкретных языков. Между общей фонетикой и частными фонетиками существует очень тесная связь. Наиболее отчетливо она проявляется в универсальных фонетических классификациях, построение которых долгое время считалось главной задачей общей фонетики. В универсальных классификациях суммируются и систематизируются сведения о звуковых средствах всех языков мира.

Важным разделом общей фонетики является типологическая фонетика.  Типологический анализ направлен на изучение сходств и различий в устройстве звуковых систем разных языков. Он создает базу для различных содержательных обобщений, которые касаются звукового устройства человеческого языка вообще и его конкретно-языковых проявлений в частности. Давнюю традицию в области фонетики имеют сравнительно-исторические исследования. Их целью является описание исторических изменений в звуковых системах родственных языков, реконструкция звуковой системы языка-источника (праязыка), а также описание исторических изменений в звуковой системе конкретных языков и диалектов.

↑Морфология

Морфология — лингвистическая дисциплина, которая занимается изучением различных аспектов внутренней структуры слова, выделяя в нем минимальные значащие элементы, или морфемы, и исследуя их свойства.  Например, русское слово столиками содержит в себе три морфемы — стол, -ик- и -ами. Первая обозначает объекты внеязыковой действительности с вертикальными ножками и горизонтальной поверхностью, вторая передает идею небольшого размера, а третья выражает значения множественного числа и творительного падежа. Ни один из этих элементов нельзя подвергнуть дальнейшему разложению на значащие компоненты. Конечно, столиками состоит из девяти фонем и четырех слогов, однако фонемы и слоги значением не обладают, и их изучение — задача фонологии. Морфемы стол, -ик- и -ами можно встретить не только в составе выражения столиками, но и отдельно друг от друга. Морфема -ик, например, представлена в словах ключ-ик, карандаш-ик, гроб-ик, и всякий раз она, как и в слове столиками, создает существительные с предсказуемым значением. Ключик, карандашик и гробик обозначают предметы того же типа, что и ключ, карандаш и гроб, но при этом указывает, что их размер меньше того, который считается стандартным для ключей, карандашей и гробов. Важное свойство морфемы -ик состоит в том, что ее способности соединяться с другими морфемами очень ограничены: в русском языке нет, например, существительных *коровик ‘маленькая корова’ или *дверик ‘маленькая дверь’.

Важнейшая задача морфологии, таким образом, — описать и объяснить, каким образом носители естественного языка могут создавать слова со сложной внутренней структурой из отдельных значащих элементов, как они распознают такие элементы в составе слов, построенных другими носителями, и каковы ограничения на возможность объединять элементы в целое.

Одно из основополагающих противопоставлений, которое проводится в морфологии — противопоставление словоизменения и словообразования (деривации). Например, в выражении столиками аффикс -ами — это словоизменительная морфема, а -ик- — словообразовательная (деривационная). Выражения, различающиеся на деривационную морфему, например, стол и столик — это разные слова, или лексемы. Выражения, имеющие разные словоизменительные морфемы, например, столиками, столиком или столиков — это разные словоформы одной лексемы, в данном случае стол. Словоформы одной лексемы противопоставляются значениями словоизменительных грамматических категорий. Например, словоформы существительных в русском языке различаются значениями категории падежа и числа. Другие часто выражаемые в естественных языках грамматические категории — род и притяжательность у имен (существительных и прилагательных), а также время, вид, залог, наклонение и засвидетельствованность у глаголов. Один из популярных в морфологии научных сюжетов — установление точных критериев, позволяющих различить словообразовательную и словоизменительную морфологию в произвольном языке.

Морфологические системы естественных языков обнаруживают значительное варьирование по многим параметрам. Один из таких параметров — степень морфологической сложности.  Некоторые, например, китайский и вьетнамский, практически лишены таких слов, которые допускают членение на морфемы. Другие, напротив, содержат слова, отличающиеся исключительно сложной структурой, составленной из многих морфем, как автономных, так и связанных. Характерный пример — название небольшой валлийской деревни Llanfair1pwllgwyngyllgogerychwyrndrobwlllantysiliogogogoch. В переводе с валлийского это означает «церковь св. Марии в долине Белого ореха подле бурного водоворота и церкви св. Цецилии».

Другой параметр варьирования связан с тем, что разные позиционные типы аффиксов (в первую очередь префиксы и суффиксы) распределены по языкам неравномерно. По некоторым подсчетам, в мире имеется лишь 4% языков, в которых имеются исключительно префиксы (один их таких — язык навахо) против 41% языков, использующих исключительно суффиксы (яркий пример — турецкий и многие другие тюркские языки). Еще одна примечательная и близкая к универсальной особенность естественных языков — то, что префиксация и суффиксация неравномерно распределены между именами и глаголами. В мире не встречается или почти не встречается языков, в которых нет глаголов с префиксами, но есть аналогичные существительные.

Варьирование проявляется и в организации словообразования и словоизменения. Например, русский язык имеет словоизменительную систему среднего объема. Количество форм, которые можно получить от одного русского существительного или глагола значительно превышает, например, аналогичные возможности для языков типа китайского или вьетнамского, однако существенно уступает языкам типа древнегреческого (в котором от одного глагола образуется порядка 300 форм) или  ряда дагестанских языков (несколько тысяч форм). Если сравнить русский язык с английским, оказывается, что в области словоизменения последний значительно беднее русского, однако имеет сопоставимую с ним словообразовательную систему. Как в русском, так и в английском имеются многочисленные средства, позволяющие превращать прилагательное в глагол, глагол в существительное и так далее, а также производить новые глаголы, существительные и прилагательные от уже имеющихся. Например, русское слово неуправляемость и английское unmanageableness ‘неуправляемость’ имеют полностью разные словоизменительные возможности за счет того, что русские, но не английские существительные образуют падежные словоформы. Словообразовательная структура этих слов, однако, практически идентична: сначала одна морфема преобразует глагол в прилагательное (в русском это -ем-(ый), а в английском -able), затем другая (соответственно не- и un-) создает отрицательное прилагательное, и наконец с помощью третей (-ость и -ness) образуется существительное с непредметным значением.

Словообразовательные морфологические средства различаются своей продуктивностью, то есть способностью применяться к открытому классу объектов и создавать отсутствовавшие ранее лексемы с предсказуемым значением. Например, словообразовательная модель, по которой построены существительные шило (от глагола шить) и мыло (от глагола мыть) непродуктивна — в современном русском языке невозможно таким же способом образовать  новое существительное от произвольно взятого глагола. Напротив,  отглагольные существительные на -ние/-тие продуктивны: они образуются даже от глаголов, которые сами только что вошли в словарь русского языка, ср. многократное кликание мышкой, образованное от глагола кликать (< англ. click).

Важное и относительно новое направление морфологических исследований — изучение морфологических явлений в контексте более общей проблемы: как когнитивная система человека хранит и обрабатывает языковую информацию. Согласно текущим представлениям, которые в значительной мере опираются на результаты экспериментальных исследований, носители естественного языка хранят в долгосрочной памяти, или ментальном лексиконе, всю языковую, в частности, морфологическую информацию, имеющую какие-либо непредсказуемые и нерегулярные свойства. Это морфологически элементарные лексемы (такие, как стол), лексемы, в образовании которых участвует непродуктивная деривационная морфология (такие, как мыло), а также нерегулярные словоформы (например, формы прошедшего времени глагола идти — шел и т.д. ). Морфологические объекты, в которых задействована прочие словоизменительные, а также продуктивные деривационные морфемы не запоминаются, а создаются динамически из доступного материала по определенным правилам грамматики, знание которых — ключевой компонент владения родным языком.

Морфология тесно взаимодействует с другими лингвистическими дисциплинами — синтаксисом, фонологией (см. выше раздел Фонетика) и семантикой и, хотя и в меньшей степени, с прагматикой, лексикологией и психолингвистикой. И хотя в лингвистике продолжаются оживленные дискуссии о том, где в точности проходит граница между этими дисциплинами, именно этим взаимодействием в конечном итоге обеспечивается решение главной задачи лингвистики — построение целостной объяснительной теории естественного языка.

↑Синтаксис

Синтаксис (от др.-греч. σύνταξις ‘построение вместе’) — раздел лингвистики, изучающий и моделирующий правила образования языковых объектов, более протяженных, чем слово — словосочетаний и предложений. Синтаксис, наряду с морфологией, традиционно считается одним из компонентов грамматики.

Минимальными синтаксическими единицами являются слова и, в ряде синтаксических теорий, некоторые аффиксы (например, аффиксальные показатели залога, отрицания, времени, аффиксальные артикли и т.п.). Множество таких единиц является конечным и хранится в словаре, или лексиконе (см. Лексикология). В синтаксисе из этих единиц при помощи ограниченного набора правил образуется, или деривируется, потенциально неограниченное множество синтаксических объектов (словосочетаний и предложений). Это базовое свойство синтаксических структур определяет творческий характер языковой деятельности человека. Теоретически ничем не ограниченное усложнение предложения можно проиллюстировать, например, английским шуточным стихотворением «Дом, который построил Джек» (см. презентацию Джек.ppt). Таким образом, синтаксические объекты невозможно исчислить, задав их в виде списка «правильных предложений». Поэтому описание синтаксического компонента языковой структуры обычно состоит из 1) классификации минимальных синтаксических единиц (частеречной классификации) и 2) набора правил, моделирующих сочетаемость этих единиц друг с другом и определяющих свойства объектов, возникающих в результате их соединения. Например, при объединении существительного равнина и прилагательного седой образуется новый синтаксический объект — группа существительного, или именная группа седая равнина; при объединении предлога над и именной группы седая равнина получаем предложную группу над седой равниной, и т.п. Правила образования синтаксических объектов из синтаксических единиц не являются произвольными: так, нельзя получить грамматичное словосочетание при объединении предлога и прилагательного (над седой).

При объединении синтаксических единиц между ними возникает несимметричное отношение синтаксической зависимости. Один из компонентов является главным, а другой — зависимым. Направление синтаксической зависимости не всегда совпадает с направлением морфологической зависимости. Так, в русском языке при образовании посессивной именной группы морфологический показатель родительного падежа оформляет обладателя: книга учител-я [книга учитель-род.пад.], таким образом, направление синтаксической и морфологической зависимости совпадают. В персидском языке морфологический показатель изафета оформляет обладаемое: ketâb-e mo’allem [книга-изафет учитель] ‘книга учителя’, то есть морфологическая и синтаксическая зависимости разнонаправлены. Возможны также случаи одновременного морфологического оформления главного и зависимого компонентов: например, в татарской именной группе укытучы-ның китаб-ы [учитель-род.пад. книга-его] ‘книга учителя’ зависимое слово учитель оформляется родительным падежом, а главное слово книга — притяжательным показателем.

Основными объектами, структура и свойства которых изучаются в синтаксисе, являются словосочетание (группа) и предложение. Существуют разные точки зрения относительно характера правил, регулирующих образование этих единиц. В отечественной грамматической традиции (А.А.Шахматов, В.В.Виноградов, Е.М.Галкина-Федорук, Н.Ю.Шведова) словосочетание и предложение трактуются как объекты разного типа: предложение не является словосочетанием, а словосочетание — предложением. Так, в Русской грамматике (1980) [1] словосочетания описываются при опоре на понятие присловной связи, в то время как предложения — с помощью аппарата структурных схем. Существует, однако, и другая точка зрения, намеченная в работах А.М.Пешковского и параллельно развиваемая в американском дескриптивизме и затем генеративной грамматике, согласно которой предложение есть частный случай словосочетания. В отличие от других типов словосочетаний, предложение характеризуется, во-первых, тем, что главным словом в нем является финитный глагол или заменяющая его единица (связка); а во-вторых, тем, что только в его составе могут и должны быть выражены предикативные категории, такие как время, модальность, наклонение, категории предикативного согласования. Набор модальных, временных и других форм предложения составляет его парадигму (см. парадигма предложения). Предикативные категории обеспечивают временную и модальную привязку предложения к ситуации речевого акта (актуализацию предложения). Поэтому из всех синтаксических объектов именно предложение предназначено для использования в качестве высказывания.

Предложение имеет определенную синтаксическую структуру, выражающуюся в традиционной классификации членов предложения. Обычно оно состоит из двух частей — группы подлежащего и группы сказуемого, которая, в свою очередь, включает финитный глагол, дополнения и обстоятельства. В русском языке возможны также предложения без выраженного подлежащего (Темнеет; В дверь постучали).

Предложения, в свою очередь, могут выступать составляющими других предложений, т.е. быть зависимыми. Зависимые предложения классифицируются на основании их синтаксической функции в главном предложении. Так, предложения, выполняющие функции подлежащего и дополнения, являются изъяснительными, или актантными (ср. Мы знаем, [что ныне лежит на весах] и Мы знаем [это]); предложения, выступающие определениями в именной группе, называются определительными, или относительными (ср. деревня, [где скучал Евгений] и [отдаленная] деревня); предложения, соответствующие обстоятельству — обстоятельственными (ср. [Если жизнь тебя обманет,] не печалься, не сердись и [в этом случае] не печалься).

Помимо описания словосочетания и предложения, в рамках синтаксиса делаются также попытки описания образования сложных слов (машиностроение, быстрорастворимый) и слов, образованных по регулярным словообразовательным моделям (например, множественная префиксация русской глагольной основы: записать — перезаписать — доперезаписать или образование глаголов от неглагольных основ: белый — белеть — белить), традиционно исследуемых в морфологии. С другой стороны, при расширенном понимании синтаксиса в его рамках могут также изучаться закономерности построения сверхфразовых единств (текстов), составляющих предмет отдельного раздела лингвистики — дискурсивного анализа.

Следует отметить, что в современной лингвистике синтаксис является одной из наиболее бурно развивающихся областей. Некоторые теории, например, генеративная грамматика, постулируют центральное положение синтаксиса в модели естественного языка как единственного компонента, деривирующего языковые объекты, в то время как прочие компоненты (фонология, семантика) выполняют лишь интерпретирующие функции.

↑Семантика

Семантика (от semantikos ‘обозначающий’) — раздел лингвистики, изучающий значение единиц языка и то, каким образом, в опоре на значения языковых единиц говорящим человеком выражается, а слушающим понимается смысл состоящих из этих единиц высказываний.

Существует узкая и широкая трактовка предмета лингвистической семантики. При узкой трактовке ее предметом является значение единиц языковой системы — морфем, слов, синтаксических и интонационных конструкций того или иного языка, понимаемых как та информация, которая в них закодирована, а в ее задачи входит выявление и описание таких значений и формулирование правил взаимодействия (проекции, композиции) значений, по которым значения единиц одного и того же уровня (яруса) языковой системы объединяются в составе единиц более высокого уровня: значения морфем объединяются в значении слова, а значения слов, синтаксических и интонационных конструкций создают значение (= языковой смысл) предложения.

Создаваемые в рамках данного подхода семантические теории для уровня предложения должны объяснять такие явления, как равнозначность (синонимия) предложений — эмпирический факт признания их носителями языка «обозначащими одно и то же», логическую противоречивость (контрадикторность) двух предложений — необходимость признания одного из них ложным при условии признания другого истинным, многозначность предложения — возможность понять его несколькими способами и т.п. Так, равнозначными признаются, напр., предложения Ветер повалил дерево; Дерево было повалено ветром; Ветром повалило дерево; Причиной того, что дерево упало, был ветер; Оттого что дул ветер, дерево упало; Падение дерева было вызвано тем, что дул ветер и др.; контрадикторными — напр., предложения Иван спит и Иван бодрствует, Движение по этой улице разрешено и Движение по этой улице запрещено и др.; многозначным — напр., английское предложение The man hit the colourful ball, обозначающее либо ‘Человек ударил по разноцветному мячу’ либо ‘Человек поразил пестрое собрание людей на балу’ Объяснение всех этих эмпирически проверяемых явлений в семантических теориях данного типа достигается путем сопоставления им семантического представления (или репрезентации), которая есть не что иное, как перевод предложений с естественного языка на специально создаваемый строго ограниченный семантический метаязык со своим словарем, в котором каждая единица имеет ровно одно значение, и своей грамматикой, в которой синтаксические связи ее с другими такими единицами строго ограничены. Если семантические репрезентации вышеприведенных предложений, получаемые путем обращения к семантическому словарю, в котором значение каждого слова описано при помощи данного метаязыка, и к семантической грамматике, в которой каждая грамматическая морфема и каждая синтаксическая конструкция описана при помощи того же метаязыка, совпадают, значит они синонимичны, как синонимичны вышеприведенные предложения, сводимые к единой семантической репрезентации, которая может иметь вид метаязыковой формулы (ПРИЧИНА (ВЕТЕР, ПАДЕНИЕ (ДЕРЕВО)). Если семантические репрезентации двух предложений отличаются только на отрицание, то они контрадикторны. Если одно по своей форме предложение получает две или более семантических репрезентации, то оно неоднозначно. Таким образом, задача семантической теории состоит в том, чтобы обеспечить сопоставление возможным предложениям данного языка таких семантических представлений, на основе которых будут правильно предсказываться их семантические свойства, устанавливаемые эмпирическим путем, в частности при обращении лингвиста к собственной языковой интуиции или к интуиции наивных носителей языка.

При широкой трактовке предмета семантики она в комплексе с другими лингвистическими дисциплинами включается в моделирование реальных процессов речемыслительной деятельности человека: вербализации (выражения мысли в форме высказывания) и понимания (извлечения смысла из высказываний). При такой постановке задачи языковые единицы разных языковых уровней с их значениями оказываются не единственными инструментами, при помощи которых говорящий человек выражает свою мысль, а слушающий (правильно или неправильно) понимает ее. В этих процессах значения слов вступают во взаимодействие со знаниями и представления коммуникантов о мире («энциклопедической» информацией), знаниями о той конкретной ситуации, в которой совершается акт коммуникации («ситуативной» информацией, включающей в себя намерения говорящего, его отношение к предмету речи и своему адресату, его представления о состоянии знаний адресата, социальную дистанцию между коммуникантами, обстановку общения), знаниями о том, что было сказано ранее («дискурсивная» информация) и знаниями общих принципов речевого взаимодействия («коммуникативная» информация). Учет этих проявлений «человеческого фактора» в речевой коммуникации относят к компетенции лингвистической прагматики, которая при указанной широкой трактовке предмета лингвистической семантики рассматривается как ее раздел. В задачу семантического описания с указанных теоретических позиций входит, с одной стороны, моделирование процесса вербализации исходного замысла говорящего в заданных условиях, в котором выделяются такие этапы, как расчленение на эпизоды, концептуализация выделенного эпизода, лексический выбор, построение лексико-синтаксической структуры. С другой стороны, в нее входит моделирование процесса понимания высказывания в заданных условиях, включающего как минимум определение той внеязыковой ситуации, к которой оно отсылает, установление цели, с которой говорящий вводит эту ситуацию в рассмотрение (проинформировать о ней, добиться ее осуществления, выразить свое к ней отношение и т.п.), отношения говорящего к адресату и др. аспектов коммуникативной ситуации, явно или имплицитно выраженных говорящим.

Вопросы, относящиеся к ведению семантики (например, как соотносится имя и вещь, которую оно обозначает), ставились и решались уже в древнейших лингвистических традициях, но в самостоятельную лингвистическую дисциплину семантика выделилась лишь в XIX в., а термин «семантика» ввел французский лингвист, представитель младограмматической школы Мишель Бреаль в книге Essai de sémantique «Эссе о семантике», выпущенной в Париже в 1897 г.

Поскольку слова являются основными единицами языка, в которые «упакованы» единицы мысли — понятия, отражающие мир в сознании человека, то первоначально вся семантическая проблематика исследовалась на материале слов (лексики), то есть фактически сводилась к лексической семантике. Позднее сложились такие области, как морфемная семантика (описание значений морфем и формулирование правил их взаимодействия), синтаксическая семантика (описание значений синтаксических конструкций и служебных слов, несущих не «вещественную», а «реляционную» информацию), семантика интонации (описание значения интонационных конструкций), семантика предложения-высказывания (описание различных в логическом и информационном плане содержательных компонентов, из которых складывается смысл предложения, и формулирование правил композиции значений слов, синтаксических и интонационных конструкций, которые входят в состав предложения и создают его смысловую структуру). Периферийное положение в рамках семантики занимает фоносемантика, исследующая те семантические эффекты, которые связаны непосредственно со звуковой стороной слова, минуя его лексическое значение, и которые выявляются путем психолингвистических экспериментов по семантическому шкалированию. В настоящее время активно развивается область семантики дискурса, понимаемого как текст с учетом обстоятельств его создания (см. Дискурсивный анализ).

↑Рекомендуемая литература

Кибрик А. А., В. И. Подлесская (ред.) 2009. Рассказы о сновидениях: корпусное исследование устного русского дискурса. М.: Языки славянских культур.

Кибрик А. А., П. Б. Паршин. 2001. Дискурс. Энциклопедия «Кругосвет».

Кибрик А. Е. Константы и переменные языка. СПб.: Алетейя, 2003.

Кодзасов С. В., Кривнова О. Ф. Общая фонетика. М.: РГГУ, 2001.

Мельчук И. А. Курс общей морфологии / Пер. с франц. Том I—III. М.: ЯРК, 1997—2000.

Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М., 1974.

Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1928.

Плунгян В. А. Общая морфология: введение в проблематику. М.: УРСС, 2000.

Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

Баранов А.Н., Г.Е.Крейдлин. 1992. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога. - ВЯ, N 2, 84-99.

Баринова Г.А., Е.А.Земская, Л.А.Капанадзе, Е.В.Красильникова, Е.Н.Ширяев. 1978. Русская разговорная речь. Тексты. М.: Наука.

Бахтин М.М. 1953/1986. Проблема речевых жанров. - М.М.Бахтин. Литературно-критические статьи. М.: Художественная литература, 428-472.

Булыгина Т.В. Проблемы теории морфологических моделей. М.: Наука, 1977.

Ван Валин Р., Фоли У. Референциально-ролевая грамматика // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XI. М., 1982. [С. 376–410.]

ван Дейк, Т.А. 1989. Анализ новостей как дискурса. – Т.А. ван Дейк. Язык. Познание. Коммуникация. М.: Прогресс, 111-160.

Гальперин И.Р. 1981. Текст как объект лингвистического исследования. М.: Наука.

Гиндин С.И. 1977. Советская лингвистика текста. Некоторые проблемы и результаты (1948-1975). - Известия АН СССР. СЛЯ. Т. 36, N 4, 348-361.

Дискурс

Земская Е.А., М.В.Китайгородская, Е.Н.Ширяев. 1981. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М.: Наука.

Кибрик А.А. 2009. Модус, жанр и другие параметры классификации дискурсов. – ВЯ, 2009, №2, 3–21.

Кибрик А.А., В.И.Подлесская (ред.) 2009. Рассказы о сновидениях: корпусное исследование устного русского дискурса. М.: Языки славянских культур.

Кибрик А.А., П.Б.Паршин. 2001. Дискурс. Энциклопедия «Кругосвет».

Кибрик А.Е. Константы и переменные языка. СПб.: Алетейя, 2003.

Киселева К. и Д. Пайар (ред.) 1998. Дискурсивные слова русского языка. М.: Метатекст.

Кобозева И.М. 2001. Речевой акт. Энциклопедия «Кругосвет».  

Ковтунова И.И. 1976. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М.: Просвещение.

Кодзасов С.В. 2009. Исследования в области русской просодии. М.: Языки славянских культур.

Лайонз Д. Введение в теоретическую лингвистику. М., 1978.

Макаров М.Л. 2003. Основы теории дискурса. М.: Гнозис.

Маккьюин, Кэтлин. 1989. Дискурсивные стратегии для синтеза текста на естественном языке. - НЗЛ, вып. XXIV, 311-356.

Мельчук И.А. Курс общей морфологии / Пер. с франц. Том I—III. М.: ЯРК, 1997—2000.

Мельчук И. А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл Û Текст». М., 1974.

Николаева Т.М. 1982. Семантика акцентного выделения. М.: Наука.

Откупщикова М.И. 1982. Синтаксис связного текста. Ленинград: ЛГУ.

Падучева Е.В. 1965. О структуре абзаца. -Труды по знаковым системам II. Тарту, 284-292.

Падучева Е. В. О семантике синтаксиса. М., 1974.

Пешковский А. М. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1928.

Плунгян В.А. Общая морфология: введение в проблематику. М.: УРСС, 2000.

Реферовская Е.А. 1983. Лингвистические исследования структуры текста. Л.: Наука.

Русская грамматика. Под ред. Н.Ю.Шведовой. Т. II. Синтакис. М., 1980.

Севбо И.П. 1969. Структура связного текста и автоматизация реферирования. М.: Наука.

Современный русский язык. Синтаксис. Под ред. Е. М. Галкиной-Федорук . М., 1958.

Теньер Л. Основы структурного синтаксиса. М., 1988.

Тестелец Я. Г. Введение в общий синтаксис. М., 2001.

Тураева З.Я. 1986. Лингвистика текста. М.: Просвещение.

Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. М., 1941.

Шведова Н.Ю. 1960. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Изд-во АН СССР.

Янко Т.Е. Актуальное членение предложения. 2001. Энциклопедия «Кругосвет».

Aronoff, M. (1976). Word Formation in Generative Grammar. Cambridge, MA: MIT Press.

Biber, Douglas, Susan Conrad, and Randi Reppen. 1998. Corpus linguistics: Investigation language structure and use. Cambridge: Cambridge University Press

Biber, Douglas. 1989. A typology of English texts. - Linguistics 27: 3-43.

Bresnan J. and Kaplan R. M. Lexical-functional syntax: a formal system of grammatical representation // Dalrymple M., Kaplan R. M., Maxwell J. T. and Zaenen A. (eds.). Formal issues in lexical-functional grammar. Stanford (CA), 1993. [P. 29–130.]

Brown, Gillian, and George Yule. 1983. Discourse analysis. Cambridge: Cambridge University Press.

Carstairs-McCarthy, A. (1992). Current Morphology. London: Routledge.

Chafe, Wallace. 1982. Integration and involvement in speaking, writing, and oral literature. In: D. Tannen(ed.) Spoken and written language:Exploring orality and literacy. Norwood: Ablex, 35-54.

Chafe, Wallace. 1994. Discourse, consciousness, and time. Chicago: University  of Chicago Press.

Chomsky N. Syntactic structures. The Hague: Mouton, 1957. (рус. перевод: Хомский Н. Синтаксические структуры. // Новое в лингвистике. Вып. IV. М., «Прогресс», 1965.)

Chomsky N. Aspects of the theory of syntax. Cambridge (Mass.), 1965. (рус. перевод: Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. М., 1972.)

Chomsky N. Lectures on government and binding. Dordrecht, 1981.

Chomsky, N. The Minimalist Program (Studies in Linguistics 28), MIT Press, Cambridge, Mass. 1995.

DuBois, John W., Susanna Cumming, Stephan Schuetze-Coburn, and Danae Paolino (eds.) 1992. Discourse transcription.UCSB.

Fraser, Bruce. 1999. What are discourse markers? Journal of pragmatics 31: 931-952.

Givón T. Syntax: a functional-typological introduction. Vol. 1–2. Amsterdam, 1984–1990.

Givon, T. (ed.) 1997. Conversation: Cognitive, communicative, and social perspectives. Amsterdam: Benjamins.

Givon, Talmy. 1990. Syntax: A functional-typological introduction.Vol. 2. Amsterdam: Benjamins.Ch.20.

Givon, Talmy. 1993. Coherence in text, coherence in mind. Pragmatics and cognition, vol. 1:2, 171-227.

Haegeman L. Introduction to Government and Binding Theory. Blackwell, 1991.

Haiman, John, and Sandra A. Thompson. (eds.) 1988. Clause combining in grammar and discourse. Amsterdam: Benjamins.

Kendon, Adam. An agenda for gesture studies. 1996. In: Semiotic Review of Books, v. 7, n. 3.

Labov, William. 1972. Language in the Inner City: Studies in the Black English Vernacular. Philadelphia: University of Pennsylvania Press.

Levinson, Stephen. 1983. Pragmatics. Cambridge: Cambridge University Press.

Longacre, Robert. 1983. The grammar of discourse. NY: Plenum Press.

Mann, William, Christian Matthiessen, and Sandra Thompson. 1992. Rhetorical structure theory and text analysis. In: Mann, William, and Sandra Thompson. (ed.) 1992. Discourse description. Amsterdam: Benjamins, 39-78.

Matthews, P. H. (1991). Morphology. 2nd ed. Cambridge: Cambridge University Press.

Nichols J. Head-marking and dependent-marking grammar // Language. Vol. 56. 1980. [P. 56–119.]

Pollard C. and Sag I. Head-driven phrase structure grammar. Chicago, 1994.

Radford  A. Minimalist Syntax: Exploring the Structure of English. Cambridge, CUP, 2004.

Renkema, Jan. 1993. Discourse studies: An introductory textbook. Amsterdam: Benjamins.

Ross J. R. Constraints on variables in syntax: MIT dissertation, 1967.

Sacks, Harvey, Emanuel Schegloff, and Gail Jefferson. 1974. A simplest systematics for the organization of turn-taking in conversation. Language 50-1:696-735.

Schiffrin, Deborah, Deborah Tannen, and Heidi Hamilton (eds.) 2001. The handbook of discourse analysis. Malden: Blackwell.

Schiffrin, Deborah. 1987. Discourse markers. Cambridge: Cambridge University Press.

Spencer, A. (1991). Morphological Theory. Oxford: Blackwell.

Tomlin, Russell (ed.) 1987. Coherence and grounding in discourse. Amsterdam: Benjamins.

Tomlin, Russell S. 1995. Focal attention, voice and word order: An experimental cross-linguistic study. In: P.Downing and M.Noonan (eds.) Word order in discourse. Amsterdam: Benjamins, 517-554

Tomlin, Russell S. , Linda Forrest, Ming Ming Pu and Myung Hee Kim. 1997. Discourse semantics. In: Teun A. van Dijk (ed.) Discourse as Structure and Process. Discourse Studies: A Multidisciplinary Introduction. Vol. 1. London, Thousand Oaks, New Delhi: SAGE Publications. Pp. 63-111.

Van Valin R. and La Polla R. J. Syntax: Structure, meaning, and function. Cambridge, 1997.

Yokoyama, Olga. 1983. Discourse and word order. Amsterdam: Benjamins.

Zwicky, A., and A. Spencer, Eds. (1998). Handbook of Morphology. Oxford: Blackwell.